Попалась мне в руки книга известного французского арт-дилера, а по русски сказать торговца живописью Амбруаза Воллара “Сезанн”. Воллар был современником многих импрессионистов и символистов. Успешно продавал их работы. Он лично знал многих художников. Поль Сезанн, Пьер Боннар,
Морис Дени и Пабло Пикассо
писали его портреты. (Интересно, что любимым для Воллара был не портрет кисти Сезанна, которого арт-дилер очень любил, а работа Боннара).
Не считаю книгу коммерсанта о Сезанне обязательной к прочтению даже тем, кто интересуется искусством вообще и французским искусством конца XIX начала XX века в частности. Но я обнаружила в небольшом произведении любопытные моменты. Предлагаю несколько интересных цитат из книги, характеризующих манеру работы титана новой живописи.
Критика о Сезанне
“Распространённое мнение официальной критики о работах Сезанна было такое, что он создаёт свои картины, стреляя в белое полотно из пистолета, заряженного до отказа различными красками, и манеру его писать называли “пистолетной живописью”.
На самом же деле никто не старался так, как Сезанн, показать публике, что в его работах было нечто помимо игры случая; но если он умел писать картины, то знания его не простирались так далеко, чтобы он был в состоянии объяснить их, хотя бы снабдить соответствующим названием. Что касается этюда мужчины в кровати, то тут ему пришёл на помощь его друг Гильмэ, придумавший название “Полдень в Неаполе или Грог”. …
На первой выставке импрессионистов работы Сезанна вызвали нелицеприятные толки. Говорили о “сногсшибательных нарушениях равновесия, о накренившихся набок, словно пьяных, домах, об искривлённых фруктах в посуде навеселе”…
Тяжело писать, легко уничтожить. Воллар о Сезанне
“Я никогда не мог себе простить, что попросил Сезанна поместить на стену несколько его собственных работ; он повесил дюжину своих акварелей. Но однажды, когда ему не давался рисунок, он, крепко выругав и послав к чорту и себя, и Всевышнего, неожиданно открыл дверцу печи и, сорвав со стены акварели, швырнул их в огонь! Я видел, как вспыхнуло пламя; художник, успокоенный, вновь принялся за палитру”.
“На мгновенье Сезанн смолк, охваченный воспоминаниями прошлого. Затем он продолжал:
– Нельзя требовать от несведущего человека, чтобы он говорил разумные вещи об искусстве живописи; но чорт побери! – и Сезанн начал изо всех сил колотить по столу, – как смел он говорить, что художник кончен, раз он написал плохую картину! Если картина не удалась, её швыряют в огонь и начинают новую!
Говоря это, Сезанн ходил взад и вперёд по комнате, как зверь в клетке. Внезапно он схватил свой автопортрет и сделал попытку его разорвать; но так как пальцы его дрожали, а под рукой не было шпахтеля, он скатал полотно, перегнул его через колено и бросил в печь.
… Погубленная картина успокоила Сезанна. Он смотрел на меня глазами, в которых уже не было гнева, но лишь глубокая печаль”.
Портрет Амбуаза Воллара. Выбор позы. Воллар о Сезанне
“Придя к нему, я увидел посередине мастерской стул, водруженный на ящике, который в свою очередь был вознесен с помощью четырех тощих подпорок. Не без тревоги взирал я на это сооружение. Сезанн угадал мои опасения:
— Это я сам приготовил стул для позирования. О, вы не подвергнетесь ни малейшей опасности упасть, мосье Воллар, если только будете сохранять равновесие. К тому же позируют не для того, чтобы шевелиться!
Раз усевшись — и притом с какими предосторожностями! — я прилагал все усилия, чтобы не сделать ни одного из тех движений, которые называют ложными; мало того, я оставался неподвижным. Но самая эта неподвижность понемногу стала вызывать сонливое состояние, против которого я некоторое время победоносно боролся; однако под конец моя голова склонилась на плечо и одновременно я потерял представление о внешнем мире; внезапно равновесие нарушилось, и стул, ящик и я сам разом очутились на полу.
Сезанн набросился на меня:
— Несчастный! Вы испортили позу. Я же говорил вам в самом деле, что вы должны держаться, как яблоко. Разве яблоко делает движения?”
Портрет Амбуаза Воллара. Отношение к модели. Воллар о Сезанне
“Мне говорили, что Сезанн делает из своей модели раба. Я это слишком хорошо знаю по собственному опыту. С того момента как он делал первый мазок кистью и вплоть до конца сеанса он обращался с моделью, как с обыкновенным натюрмортом. Он очень любил писать портреты. «Лицо,— говорил он, — это вершина искусства». Если он не писал портреты в большем количестве, то это объяснялось трудностью найти модели столь покладистые, как я. Таким образом от автопортретов и ряда портретов жены и некоторых услужливых приятелей (в те времена, когда Золя верил в Сезанна, будущий писатель согласился позировать ему для «ню») он перешел к писанию преимущественно яблок и еще больше цветов, так как они не портились по той простой причине, что были сделаны из бумаги. Только «эти проклятые штуки со временем меняются в тоне!»
И вот иногда, в моменты ожесточения против злокозненных вещей, Сезанну случалось довольствоваться картинками из «Magazin Pittoresque», несколько томов которого имелось у него в распоряжении, или даже журналами мод своей сестры. Ему оставалось теперь только надеяться на «светло-серую» погоду, страшиться лая собак, «молотобойной фабрики» и еще нескольких неудобств того же порядка.
…
Сезанн нашел во мне, — по крайней мере я льщу себя этой надеждой, — идеальную модель; поэтому он и не торопился с окончанием моего портрета.
— Это мне заменяет этюд, — говорил он, проходя снова “более или менее удачные места”, и прибавлял, думая, что это преисполнит меня радостью:
— Вы понемногу научаетесь позировать.
Однажды, когда я ушел от него, условившись о встрече назавтра, после сеанса, во время которого неоднократно проявлялось его дурное настроение, Сезанн неожиданно сказал сыну:
— Небо становится светло-серым. Как только проглотишь кусок пищи, беги скорей к Воллару и приведи его ко мне!
— Но ты не боишься утомить Воллара?
— Какое это может иметь значение, раз погода стоит «светло-серая».
— Но если ты утомишь его сегодня, — завтра может быть он окажется не в состоянии позировать!
— Ты прав, сын, надо беречь модель! У тебя есть практическое понимание жизни!”
В заключение добавлю, что первый успех пришёл к Воллару, когда он стал покупать картины Сезанна. У никому неизвестного мастера скупщик произведений искусства скупил на корню всю мастерскую, примерно 150 работ. И после этого сделал Сезанну имя, а себе – деньги.
Иллюстрации портретов Амбруаза Воллара мы позаимствовали по следующему адресу. Там же найдёте статью о торговце произведениями искусства.
На нашем сайте есть небольшой обзор произведений Поля Сезанна, хранящийся в музее Изобразительных Искусств им. Пушкина в Москве.
