И ещё раз про любовь. Предыдущий рассказ “На холмах Грузии”…
Итальянские переводчики, столь часто клеймимые на шестом этаже, были, видимо, самыми продвинутыми и в тех областях, на которые компетенция шестого этажа не распространялась. Когда я вышла в отдел, коллега, к тому времени проработавшая уже два года, предупредила меня: «Остерегайся итальянских переводчиков! Им всем нужна девочка на одну ночь!»
Я вняла и установила с большинством итальянских, да и других гидов мужского пола чисто дружеские отношения. И все же наша жизнь проходила в состоянии постоянной легкой влюбленности и флирта. Ни к чему не обязывающие романтические связи возникали так же легко, как потом обрывались. Часто они ограничивались одним маршрутом. От всего этого в моей памяти сохранились какие-то обрывки – когда я пытаюсь воскресить их, мне кажется, что все происходило во сне.
Например, мы сидим с итальянским гидом ночью на высоком обрыве над Амуром в Хабаровске, и каждый пытается рассказать другому всю свою жизнь.
Или мы стоим, тоже с итальянским гидом и тоже ночью, у окна в коридоре транссибирского поезда, и мне наутро выходить в Иркутске, а ему ехать дальше. Опять же рассказывая свою жизнь, я машинально завязываю шторы на окне, а он берет меня за руку и говорит: «Не развязывай! Я завтра сам развяжу!»
Или, опять-таки ночью, я иду по освещенному луной Регистану, из последних сил стараясь удержать на ногах своего спутника, а спутник почему-то идет в одних носках.
Регистан легко меняется на освещенное луной кладбище Александро-Невской лавры, а спутник, вполне уверенно чувствующий себя в модных ботинках, поет: «Черный ворон, что ты вьешься…»
Или мы ужинаем с итальянским гидом в московском ресторане «Баку», а туда вдруг входит с клиентом другой гид, который давно пытается за мной ухаживать. Я делаю вид, что что-то уронила, и быстро ныряю под стол, в надежде, что гид с клиентом пройдут мимо. Однако не учитываю, что второй гид знаком с первым гидом и, увидев его, может сесть за наш стол. Он и садится, а я, задохнувшись под скатертью, наконец, вылезаю из-под нее вся красная и потная и, как ни в чем не бывало, вступаю в беседу.
Но один «роман» запомнился мне во всех подробностях. Это и не мудрено: одни и те же подробности повторялись изо дня в день на протяжении трех недель.
Мы ехали с коллегой Ж. по очень длинному маршруту, включавшему всю Украину и заканчивавшемуся в Ленинграде. Поскольку Украина была не так популярна у туристов, как Средняя Азия, где гиды порой жили по пять человек в одном номере, я все время оказывалась в двухместном номере одна. А Ж. – с гидом из другого города, ехавшим по тому же маршруту. Тогда мы часто пересекались с коллегами из всего СССР: поскольку Интурист был един, их часто вызывали на сопровождение групп, которые в их город даже и не заезжали. Представился этот гид Иваном Васильевичем.
«Роман» наш развивался по следующему сценарию: каждый вечер нетрезвый Ж. стучал в мою дверь – я не реагировала. Через некоторое время наступало затишье, а потом стук становился сильнее, но качество его менялось, и слышался он уже с другой стороны. Я понимала, что Ж. стучит в балконное стекло. Я негодовала на Ивана Васильевича, выпустившего пьяного Ж. в окно, но продолжала не реагировать, пытаясь уснуть. Наконец раздавался грохот: это Ж. высаживал балконную дверь, вваливался в номер и садился на соседнюю кровать. Я вставала, брала неизменно находящийся при мне livre de poche, или pocketbook Агаты Кристи, сигареты и зажигалку и шла в ванную. Когда я проходила мимо Ж., он хватал меня за ночную рубашку. Я легонько била его по голове Агатой Кристи, он от неожиданности выпускал рубашку, а я запиралась в ванной, устраивалась на унитазе и читала и курила, пока из комнаты не начинал доноситься храп. Тогда я выходила из укрытия, ложилась в постель и мы спокойно спали до утра на соседних кроватях.
Утром мы шли завтракать, болтали о том – о сем, потом расходились по своим группам, а вечером все повторялось с предельной точностью. И только в последний день маршрута, в ленинградском аэропорту Пулково, случилось нечто новое – Ж. признался мне в любви. Мы уже проводили туристов и перед вылетом в Москву ели сосиски, запивая пивом. И тут встретили нашу общую подругу Аллу У.
– Алка! – объявил ей Ж. – Я в эту дуру влюбился. – И потом, посмотрев на меня:
– Маринка! Я тебя очень люблю. Я вообще кого вижу, того и люблю.
После чего я села в один самолет, а Ж. и Алла в другой. Алла потом рассказывала, что, как только велели застегнуть ремни, Ж. встал и отправился в туалет, и усадить его на место не было никакой возможности. Но все это меня уже не касалось – Ж. меня больше не видел и все закончилось.
Продолжая тему, хочу рассказать еще две байки тех лет. Они о несостоявшейся любви между гидами и людьми, далекими от нашей профессии.
Был у девушки-гида поклонник, которому никак не удавалось ее к себе расположить. Уж он и в кино ее приглашал, и в театр, и в ресторан, и на прогулки – и все без толку: не нравился он ей, да и времени у нее особо не было. Все туристы да туристы, работа да работа. И все же его настойчивость и преданность, в конце концов, тронули сердце девушки, и она решила: “Если еще раз пригласит, соглашусь.”
Поклонник между тем ничего не знал о ее мыслях. Он был близок к отчаянию и решил пустить в ход тяжелую артиллерию – сделать такое предложение, от которого она уж точно не сможет отказаться. Позвонил и пригласил… на «интереснейшую», по его словам, экскурсию… по соборам Московского Кремля.
“Ничего не ответила рыбка…” Общение на том и остановилось. «Не склалось…»
Тем временем у другой девушки-гида тоже был поклонник, который ей как раз-таки очень нравился. И настал желанный день, когда он пригласил ее в дорогой ресторан. Выпили, закусили, утолили первый голод – самое время поговорить. Поклонник завел вальяжную беседу, но вскоре понял, что девушка как-то слишком напряжена. Стал шутить, старался создать непринужденную обстановку, но состояние девушки только ухудшалось. Она все время ерзала, озиралась и в конце концов не выдержала: “Почему горячее не несут? Безобразие! Как можно так долго обслуживать?! Где горячее?!”
Наконец подали горячее. “Почему порции такие маленькие? – не унималась девушка. – Молодой человек, товарищ официант, какой у вас выход мяса? Вот я сейчас на кухню пойду, к марочнице, разбираться!”
Так завершилась и эта любовь… А счастье было так возможно…
Мне скажут, а как же любовь с иностранцами? Неужели такого не случалось? Ведь в сознании многих обывателей слова «гид из Интуриста» были почти синонимом других, менее лицеприятных слов.
Конечно, были и романы, и даже браки. По любви и по расчету. Если девушка, перед тем, как выйти за иностранца, увольнялась из Интуриста, то всем все сходило с рук. Если же она по-прежнему числилась в штате, то ей уже было все равно, зато в отделах летели головы: контроль за гидами женского пола резко усиливался, одно комсомольское и партсобрание сменялось другим – словом, начиналось такое, чего и злейшему врагу не пожелаешь.
Я знаю несколько случаев любви между гидом и французским фирмачом: отношения долго и тщательно скрывались, а потом, наконец, завершались счастливым браком – некоторые из этих браков крепки до сих пор. Но бывало и по-другому.
Одна наша коллега вышла замуж и уехала во Францию, но очень скоро вернулась – не смогла перенести, что там всюду звучал французский язык. Другая тоже вернулась и радостно прыгала по зимнему Гоголевскому бульвару с воплями: «Без снега жить нельзя на свете – нет!» Многие не вернулись, но теперь живут во Франции в гордом одиночестве – их можно встретить в Париже в качестве гидов, ведущих экскурсии для русских туристов. Одна девушка где-то растворилась – по крайней мере, я ничего о ней не знаю, но хорошо помню начало ее семейной жизни.
Звали ее Т., и вышла она замуж уже не слишком молодой за представителя французской фирмы, заранее предусмотрительно уволившись из Интуриста и перейдя работать в Музей декоративно-прикладного искусства. Как-то этот представитель привез в Москву группу «друзей Парижского филармонического оркестра», жила группа в гостинице «Космос». Мы с моей приятельницей В. работали с этой группой и вечером, после экскурсий, собирались с ней на концерт, который Парижский оркестр давал в Большом зале Консерватории, а потом и на ужин в Золотом зале не существующей теперь гостиницы «Интурист». Усталые и совсем не нарядные, в джинсах и свитерах (дело было лютой зимой), мы к назначенному времени пришли в холл «Космоса», туда же явился французский молодожен – звали его Г. На нем был смокинг, а рядом вышагивала сияющая счастьем Т. в вечернем платье. Как же она преобразилась! Необыкновенной красоты модное платье, туфли на высоком каблуке, стильные украшения, искусный макияж, великолепно уложенные волосы и, кажется, даже пушистая меховая шуба – ну кто узнал бы в этой гран-даме недавнего гида? Мы искренне порадовались за коллегу, бросились обнимать, целовать и поздравлять ее, засЫпали вопросам о новой жизни. Тут невдалеке показалась другая наша коллега: на губах ее играла улыбка, но увидев Т., она изменилась в лице, мертвенно побледнела, черты ее застыли. Она резко развернулась на 180 градусов и быстро пошла в противоположную сторону. Мы с В. поняли, что повели себя несколько неосторожно. Но – уж как повели, так и повели – не менять же тактику на полдороге. Все вместе сходили на изумительный концерт, на котором, кстати, к радости туристов, присутствовали Горбачев с супругой. Тогда я впервые услышала увертюру из «Силы судьбы» Верди и произведения Альбениса, и вообще концерт прошел с необыкновенным подъемом. После него мы все вместе весело ужинали.
Впредь мы с В. продолжали вести себя в том же духе – неприятностей не последовало, а В. потом и сама вышла замуж в Италию. Много лет подряд она тратила все свои деньги на звонки московским друзьям и подарки для них, которые отправляла тоннами. Так же уехали и другие лучшие подруги моей интуристовской молодости – Наташа М. во Францию, Таня М. в Испанию. А про фирмача Г. мне рассказывали коллеги, сопровождавшие его на маршрутах: в Тбилиси и Ереване он, не говоривший по-русски, таскал московских гидов по обувным магазинам, где скупал по дешевке туфли для любимой жены. Он же с возмущением говорил и еще про одну новоиспеченную француженку – нашу бывшую коллегу, вернее, про ее мужа – как он в жару отказался купить супруге бутылку воды, и как саму ее видели где-то в старом мужском пальто.
Вообще иностранцы любили жениться на русских девушках – бывали у нас даже специальные группы «женихов». В основном это были итальянцы, но случались и французы. Как-то я работала с такой группой: туристы – исключительно мужики – были в Москве неделю, утром ходили на экскурсии со мной, а потом устремлялись к своим невестам. А иногда и экскурсии «прогуливали». Однажды я наивно спросила у фирмача, почему такой-то турист отсутствует.
– Олья, – загадочно ответил фирмач, говоривший по-русски.
– Что «Олья»? Какая «Олья»? – не поняла я. – Он что, не идет с нами?
– Олья, – повторил фирмач, – так зовут его ежедневную экскурсию.
Еще, говорят, была в Интуристе любящая пара гидов – они развелись, каждый из них сочетался браком с иностранцем, за границей они опять развелись – со своими новыми супругами – и счастливо воссоединились. В общем, много было всяких историй… Но не со мной – я наблюдала их со стороны или слышала от других. Мне нечем похвастаться, хотя, когда добрые знакомые называют меня неудачницей, потому что я не уехала жить за границу, я про себя улыбаюсь: возможностей было много. Да вот – не воспользовалась. С теплым чувством вспоминаю лишь высокого француза (имя забыла), в 82-м году назначившего мне свидание аж на 1 января 2000-го – в 12.00 у Собора Парижской Богоматери (встреча не состоялась, хотя по иронии судьбы я в это время была в Париже), да испанца Бьенвенидо, с которым две недели оттрубила на Люберецком ковровом комбинате, о чем будет отдельный рассказ.
Многие старые друзья, которых я спустя годы встретила на «одноклассниках» или на «фейсбуке», недоумевали, что я до сих пор в Москве: они-то думали, что я давно живу на вилле во французской Ривьере и почему-то готовлю коктейли (?) для мужа-миллионера. А совсем недавно одна старая и старшая коллега сказала мне, за что меня так не любила моя Начальница. Оказывается, не не любила, а просто боялась, что я выйду замуж за француза и всех подставлю.
Эх, жаль, что Начальница тогда не спросила меня о моих намерениях – может, стала бы спать спокойно. А впрочем, она бы, наверное, мне не поверила, да и как я смогла бы ей объяснить, что в общении с мужчинами всегда гораздо больше ценила удачный матерный каламбур на родном языке, чем виллу или яхту в Антибе?
Продолжение в рассказе “…И про мужчин”.
Все рассказы Марины Кедреновской.
Надежда, я тоже слышала эту историю о замужестве с японцем коллеги из Ургенча, да и кто её не слышал? Я по молодости очень удивлялась, как это можно уехать в какую-то Японию, но мои знакомые среднеазиатские гиды отвечали с какой-то тоскливой обречённостью: “Ты никогда не жила в Ургенче…” И действительно, как вспомнишь, такая безнадёга… Интересно, как там сейчас?.
А вот в мою личную жизнь однажды пытался вмешаться министр обороны Бельгии! Не знаю уж, почему меня, тогда ещё совсем зелёную, послали провести ему экскурсию в Кремль! Году эдак в 1988! Министра сопровождала внушительная свита из наших военных со своим собственным переводчиком. Он переводил советским с французского то, что я рассказывала клиенту. И если уж я была зелёная, то тот коллега вообще был лимон недозрелый, так что я по молодости и свежести мысли – а экскурсия в Кремль ещё мне не приелась, а институтские тяжеловесные выражения ещё не выветрились из моей головы – заворачивала такие витиеватые фразы с употреблением профессиональных терминов, что парнишке пришлось изрядно попотеть! Под конец он еле дышал!
Министр же был очень доволен, рассыпался в комплиментах, спрашивал, бывала ли я в Бельгии. К тому времени наши козырьки малость поотстали, поэтому наша с министром беседа приобрела более интимный характер. Конечно, в Бельгии я ещё не была, а когда министр поинтересовался почему, я возьми и ляпни со всей дури, что, мол, у нас проблемы с получением загранпаспортов! В общем-то в действительности так оно и было, по возвращении из-за границы, если кто помнит, паспорта на руки не отдавали, и они хранились в МИДе, а уж чтоб сделать их… Ну, кто через это проходил поймёт меня без объяснений, а остальным я в другом месте расскажу, как я получала свой первый загранпаспорт (в 1995 году, для стажировки в Сорбонне). Но моменты эти, естественно, не афишировались иностранцам, тем более министрам, тем более обороны! Министр посетовал, и мы расстались (ни о каких чаевых речи, разумеется, не было).
Через какое-то время раздаётся звонок из… Министерства нашей обороны!!! На квартиру!!! А надо сказать, что жила я не там, где была прописана, хотя и в той же Москве, и это доставляло мне массу неудобств. Но мы могли тогда гордиться нашей обороной – меня вычислили! Очень вежливо объяснили, что мой клиент просил их посодействовать мне в получении загранпаспорта, и взяли у меня все необходимые данные. Что и говорить, за границу потом я долго не выезжала, может, и совсем бы невыездной стала кабы не перестройка!
Как трогательно, что партия – наш рулевой – рулила и вопросах семейного счастья граждан! А 10-летняя настойчивость, по-моему, вполне в характере японцев. Кстати, разобралась ли в них Нина? За того ли вышла замуж? Так и хочется процитировать знаменитую песню на японском языке “Сомнение”…
Я вспомнила историю замужества нашей коллеги из Ургенча Нины Б. Представьте живеи в маленьком , затерянном в пустыне городке девушка. Не красавица. но умница и рукодельница. Она прекрасно шила, просто талант у нее был, и среди советской серости щеголяла в нарядах от Бурды. Слава Богу тканей в Ср.азии продавали много , включая импортные. Работала местным гидом причем со всеми странами , включая японцев. Обычно туристы приезжали туда на один день и одну ночь. Я привезла группу, когда гостиница была переполнена и именно мне не хватило койки. Я была весьма расстроена , и тут она предложила мне переночевать у нее дома. Я пошла и увидела, что вся ее квартира увешана японскими сувенирами , все шкафы забиты ими. Она мне поведала , что 9 лет назад она работала с японской группой под перевод , общалась только с руководителем. Японцы для нее все были на одно лицо. Олин из них в конце подошел и спросил , можно ли ей написать письмо . Она дала рабочий адрес. Он стал писать каждую неделю , подарки присылал и объяснялся в любви каждый раз , звал замуж. Она не отвечала несколько лет. Тогда он послал письмо в Верховный Совет – почему Нина мне не отвечает, я что-то не так делаю, нарушаю ваши законы? Они ответили, что не могут ее заставить отвечать, если она нехочет. Ей прислали копию ответа. “Почему ты не отвечаешь? – спрашиваю ее.- ” Я его не люблю и даже не помню . как он выглядит”. Через год я вернулась в Ургенч и узнала, что она таки вышла за него замуж и уехала в Японию, выучила японский и абсолютно счастлива. Во всей этой истории меня больше всего поразила настойчивость японца. 10 лет ее добивался .
Меня никто не добивался, но была история с письмом Горбачеву. Англичанин преклонных лет пригласил к себе в гости :”Вы приедете?”- Конечно- говорю- приготовьте king-size bed (королевскую кровать). ” Это был дежурный ответ всем туристам, особенно тем, кто жаловался на узкие кровати в наших гостиницах. И вот он пишет на адрес конторы ” Надя , приезжайте, я приготовил king -size bed”. я не отвечаю . Тут грянула перестройка, и он написал письмо Горбачеву. Почему Надя мне не отвечает? Письмо переслали в отдел , приказали разобраться, виновыных наказать. Меня вызвали на ковер . Свою начальницу Ирину Павловну Свинцову я дико боялась. Она была самая строгая из всех. Но никто меня не ругал за аморальное поведение. Мне предложили написать ответ через отдел , копию они послали в ЦК. Я написала , что обязательно приеду , но не сейчас. Он послал второе письмо Горбачеву. Я опять писала ответ. Вдруг получаю письмо:” Надя, я еду к вам сам. Кое-что привезу” Неужели king-size bed?- подумала я. Самое смешное, что через пару лет я вышла замуж. Муж был из другого города и, когда пришел контейнер с его вещами, первое , что выгрузили из машины, была king-size bed.
Вот решёток, как и самого Hôtel Intercontinental, не помню. Селили нас исключительно в “мехмонхона Самарканд”, в Бухаре – в гостинице с тем же названием, там, помните?-от зноя вечером спасались в баре на крыше, где бармены поили гидов бесплатно. Единственное неудобство – местные “фавны”, ухитряющиеся залетать и туда!
Марина! Вы пишете захватывающе и великолепно! ))))))) О эти длинные балконы в Самарканде! Как предусмотрительно им подобные разделены непреодолимыми поперечными решетками в Hôtel Intercontinental Paris! И как же хотелось распахнуть дверь из накалившегося от азиатской жары номера на балкон, навстречу ночной прохладе, но hélas… Претерпевать самаркандскую духоту – такова была плата за право остаться ПОРЯДОЧНОЙ ДэВУШК))))))) Кондиционеры завезли, вероятно, лет 25 спустя, переводчицы приезжали и уезжали, а похотливые фавны всех мастей годами, видать, бились о наглухо закрытые изнутри двери с общего балкона в номер, как мотыльки о стекло светильника)))))
Спасибо, Алена! Буду писать и про Самарканд – живо представила номер в нем, благодаря Вашему описанию!
Действительно, в группе могли быть, так называемые, “неофициальные сотрудники” (IM). Туристы боялись задавать неудобные вопросы. Но таких страстей я не застала:))
Неужели за немцами так следили?
Спасибо немецким коллегам за разъяснения про “Штази”- наблюдателей в гэдээровских группах, теперь мне до конца понятна та дикая история, в которой много лет я разобраться никак не могла…
Дело было в ночном поезде “Самарканд-Бухара”, помните такие? Все иностранные группы размещали в вагонах в полной изоляции от других пассажиров, вообще было такое впечатление, что других пассажиров в этом поезде и вовсе никогда не было (хотя, наверное, “молчали жёлтые и синие, в зелёных плакали и пели”). На этот раз групп было несколько, моих французов впихнули в один вагон, а я попала в соседний, набитый под завязку гэдээровцами и датчанами. Всех переводчиков сгрудили в одном купе, впрочем, немецкая коллега тут же из него пулей вылетела, когда туда впихнули ещё и её туриста! Всю ночь провела в коридоре на откидной приступочке! Теперь-то я её понимаю: мало того, что весь день туристы тебя имеют, так ещё и ночью! А тогда по молодости это казалось по меньшей мере странным.
Другого коллегу в нашей конторе знали как “зятя Гурченко”, Людмила Марковна в своих воспоминаниях отзывалась о нём весьма нелицеприятно, но мне он запомнился как очень милый, спокойный и интеллигентный переводчик. Хотя какое там у нас было общение? На дежурствах в отделе, за столиком в ресторане (опять же по работе, обедая с туристами), вот – в одном купе в Средней Азии.
Рано утром (а в поезде я спать не могу совсем, хоть 3 недели до Пекина ехать) я хотела “вперёд всех” метнуться в туалет, чтобы потом, перед тем, как другие проснутся, “сделать себе лицо” – по поводу своей внешности я жутко комплексовала (дура! Смотрю теперь на старые фотографии…), и не могла допустить, чтобы не дай Бог меня кто-нибудь без макияжа заметит (“ты ненакрашенная страшная…”). Но Зять меня опередил. “Ну ладно, – думаю, – мужику-то ведь долго умываться не надо.”
Ждала я его…50 минут! Зять наконец-то явился! “Чё так долго умывался?” – “Да я ждал дольше. Запёрлась передо мной в туалет какая-то немецкая пара, я им постучал минут через 20, а они в ответ:”Тебе что, прямо сейчас надо?” Ну я человек вежливый, да и по-немецки понимаю, отвечаю им:”Да нет, я и подождать могу”. Вот и ждал …ещё 40 минут!”
Я тут же метнулась в туалет, но… дверь перед носом захлопнула ещё одна “сладкая парочка”. В другом туалете то же самое! Что-то мне ответили два голоса через дверь минут через 15! “Битте-дритте-твою мать”- пробормотала я, ибо более ничего по-немецки не знала.
Зубы я наконец-то почистила в вагоне у моих французов, они ещё сладко спали, так что в Бухаре увидели меня на перроне при полном макияже.
Человечек я была тогда вполне себе советский и неиспорченный, так что не сразу додумалась до того, зачем это мужик с бабой вдвоём в туалете минут на 40 запираются. А когда-таки додумалась, то ужаснулась…любовь “стояком” – а как иначе, ведь на этот жуткий унитаз не то что присесть – ногами встать противно было! – в уборной!!!! Посреди среднеазиатской пустыни!!! И это аккуратнейшие и чопорнейшие немцы, пусть и из ГДР! Ну да, гостиницы у нас в Средней Азии (да и не только) мои французы называли “стойлами для ишаков”, но всё же для любви лучше, чем нужник в поезде… Теперь догадалась, что это так они от стукача из “Штази” своё аморальное поведение пытались скрыть! И в гостинице это было труднее, чем в вагоне.
Финны – отдельная тема))) дай срок). А про “месячник” похоже на правду)))
Марин, я же не пытаюсь тебя уличить. Мы тоже зачастую и с коллегами и с водилами по ночам квасили. Наверное, когда переводчиц много и мужиков много, этажерки не решались в номера влетать, а может, выпадало мне счастье нарваться на какой-нибудь очередной “месячник борьбы за чистоту морального облика гида”. Просто интересно сравнить “век нынешний и век минувший”, для многих молодых коллег воспоминания наши при теперешних нравах звучат дико, но ТАК БЫЛО!!!
А пьяные финны по-моему, ко всем врывались, когда в Ленинград приезжали на “пьяный уик-энд”, особенно в гостинице “Пулковская” Самое страшное, что выпереть их по-тихому по причине мертвецкой пьяности было невозможно! Так что рассказы о финской сдержанности, трезвости, уравновешенности и высокой культуре вызывают у меня истерический хохот! Будешь трезв и спокоен, когда бутылка водки ползарплаты стоит, а на дармовщинку каждый налижется до положения риз!
Лена, шикарный рассказ! Но что я могу сказать по сути? Наверное, логично предположить, что следили. И твои воспоминания это подтверждают. Однако и моя история правдива от первого до последнего слова. Ко мне ни разу не врывались – может, просто повезло? Более того, я помню, что мы беспрерывно по ночам квасили с мужиками “в номерах”, причем во всех городах. Или просто сидели – иногда и тет-а-тет. Не знаю, что и сказать, ей-Богу)
Марин! А что, этажерки в гостиницах и “местный 6-й этаж” за вами не следили? Как это они допускали проникновение в номер ночью “особ противоположного пола? После 23 это же было строжайше запрещено.
Помню историю, произошедшую с коллегой, которую ты метко окрестила “дамой без шеи”. Тем, кто её не знает, надо перечитать её описание в первой части твоих воспоминаний, иначе не понять абсурдность ситуации. Так вот, поздним вечером в Бухаре поднимается эта дама со своими туристами, не менее в возрасте, чем она, к себе в номер. Вышли на одном этаже, супруга замешкалась у лифта, ища ключ, а наша дама, вертя своим ключом, прошла с туристом мимо этажерки, о чём-то увлечённо с ним беседуя. Турист остался поджидать жену у своего номера, а “дама без шеи” проследовала в свой. Разоблачилась, совершила вечерний туалет и легла. Не успела её голова коснуться подушки, как раздался бешеный стук в дверь и истошный вопль этажерки: “Мужчина, мужчина! У вас мужчина в номере!” Невинная дама наивно подумала, что в её комнату проник и где-то спрятался злодей, а этажерка примчалась её спасать! Каково же было её изумление, когда за дверью она обнаружила не только эту бабу, но и администратора с ментами! Вся честная компания ворвалась к ней в номер и тщательно его обыскала на предмет любовника, за которого они приняли её деда-туриста! Но, к своему разочарованию даже за унитазом никого обнаружено не было(((((((((((((((((((
А ко мне этажерки ворвались в одну минуту двенадцатого ночью в Баку. Днём я вызвала электрика, чтобы починил моё бра у изголовья. Уже в коридоре он громко заявил, что навестит меня вечером, проверит, как лампа будет работать. “Да нормально будет работать,” – засмеялась я.
Вечером в дверь забарабанили… Я ещё не спала, ожидая своей очереди помыться в ванной, которую занимала моя коллега из Иркутска (кстати, вероломно вытащившая у меня из сумочки блеск для губ из “Берёзки” и маленький флакончик французских духов, невосполнимая по тем временам потеря!). В ночнушке я подошла к двери и смело её распахнула, ибо услышала женские голоса. За дверью разорялись этажерки:
– Мужчын, мужчын, у вас мужчын в номере!
– Да нет у меня никого…
– Пустытэ, мы самы посмотрым!
– “Не пущу! (Иногда меня переклинивает.)
Ррраз! Одна из этажерок томно повела могучим восточным плечом, и я оказалась впечатанной в стенку. Её товарка ворвалась в номер (один из самых шикарных, где я когда-либо жила, с роскошным холлом и раздвижной стенкой-гармошкой). Через секунду раздался её разочарованный голос:
– Да нэт ныкаво здэс…
И тут она услышала шум в ванной. Дикий азарт преследователей загорелся в чёрных глазах агрессорш, и они яростно забарабанили в дверь. Ой, нет! В ванной было две двери, одна вела в спальню, а другая выходила в холл, так вот, мои оккупантки заняли позиции у обеих. Моя ничего не подозревающая коллега голая распахнула одну из дверей, ну, может мне надо чего в ванной. Какого же было разочарование “ищеек”, мне их даже жалко стало.
– Вон отсюда!!!! – заорали мы хором с коллегой.
Вообще из-за моей необычной фамилии в подобные двусмысленные ситуации я попадала частенько. Мужчин-переводчиков было гораздо меньше, чем представительниц прекрасного пола, так что часто подселять их было не к кому, не подселять же их к женщинам. Поэтому нередко их направляли в мой номер, принимая мою фамилию за мужскую. Один раз меня разбудило ночью ковыряние ключа в замке: “Вот, тут уже ваш коллега спит”. Я снова отрубилась, день был трудным, а потом опять поднимаю голову с подушки и…вижу перед собой голого мужика, вытирающего мокрую голову полотенцем. Мой вопль поставил на уши весь многоэтажный “Узбекистон”!
Утром я уже могла оценить казус с юмором, за обедом за местным коньячком рассказываю со смехом группе коллег:”Представляете, подселяют мне ночью какого-то козла…”, что вызывает истерический смех у статного колоритного незнакомца-гуцула напротив:”А хочешь на этого козла посмотреть? Так вот я тут!” Да-а-а, посмотрев, я поняла, что ночью, заорав и выперев его из комнаты, поступила весьма опрометчиво! Вот уж где действительно “не срослось”!
Надя, какая красивая история про Моэма и дождь! И некрасивая про япониста! Моэма тоже очень люблю и радуюсь совпадению. А про свой единственный зарубежный круиз напишу обязательно.
Марина, меня тоже начальница подозревала , что хочу выйти замуж за рубеж.Поэтому за рубеж с нашими туристами я поехала только в 1986 году и сразу на круиз вокруг Японии.Там у меня и случился единственный роман с коллегой японистом Алексеем Б. Он был невероятного обаяния и красиво ухаживал.В него были влюблены все коллеги переводчицы из разных городов. Он садился рядом и томно говорил:” Мы поженимся и родим мальчика и девочку” . Он вел себя так будто имел серьезные намерения. Но когда мы вернулись в Москву , он просто исчез, хотя заранее попросил мой телефон, чем нанес мне большую травму. Позже я узнала, что на каждом круизе он выбирал себе жертву , влюблял в себя и резко бросал. Якобы мстил всем женщинам за обиду , нанесенную одной из своих любовей. Я больше никогда его не видела. Говорят , он спился. А итальянских гидов я вообще боялась и не подходила к ним на пушечный выстрел после того, как они на меня наехали в Бухаре за то, что я в программе написала цену допэкскурсии ниже , чем они.( я же не сама ее придумала) Зато было много легкого , ни к чему не обязывающего флирта с туристами. Очень я любила романтические штучки. Однажды приехали индивидуалы -семейная пара из Англии. Он – высокий красавец 60 лет, королевский гвардеец Николас Паравичини. За обедом спросил меня:” В вашей стране люди знают писателя Сомерсета Моэма? – Да, это мой любымй писатель- Я его внук” . Что со мной было! Водопад эмоций. После экскурсии по метро (жена не пошла) мы вышли к Большому театру , чтобы дойти до Савоя. Дождь стеной. Все попрятались. Мы взялись за руки и побежали под проливным дождем по улице. До сих пор вспоминаю это как один из счастливейших моментов жизни. На другой день они уезжали, и я подарила ему книгу его деда” Rain and other stories” ( Дождь и другие истории) ,напечатанную на английском в СССР.