Средневековая дипломатия. Приём иноземных послов в XV – XVII на Руси считался важным государственным церемониалом. С течением времени церемония изменялась, но, тем не менее, осталась важной статьёй международных отношений. Как же это происходило в давние времена?
Соответствующие статусу почести оказывали посланниками различных государств сразу после пересечения границы. Воеводам приграничных городов вменялось в обязанность встречать заморских послов и снабжать их всем необходимым. Пересекая границу, посольство сразу же поступало на “полное довольствие” принимающей державы. Сколько же ртов нужно было содержать?
В единственном числе послам приезжать не полагалось, их всегда сопровождала многочисленная свита. Этих “сопровождающих лиц” в особо торжественных случаях могло быть до 1000 человек, и даже больше. Если дело было срочное, секретное, то в свиту посла входило всего лишь около 20 человек. Малочисленное посольство передвигалось быстрее и не привлекало особого внимания. Так называемое «малое посольство» включало примерно 100 человек.
Церемониал встречи послов со временем изменялся. И если Иван III в начале своего правления принимал послов и беседовал с ними, проходя по галереям дворца, то на закате жизни он уже восседал на троне, со всеми подобающими регалиями.
Кстати, картина А.Кившенко “Иван III разрывает ханскую грамоту и басму перед татарскими послами” исторически не верна.
Любой дипломатический документ, даже если это было объявление войны, бережно сохранялся. В первую очередь бумага была необходима при написании ответа, или для заключения мира в случае войны. Утрата дипломатической ноты вызвала бы множество затруднений. Порвать грамоту не мог даже сам Государь, потому что “не мог порвать никогда”. Во вторую очередь, на картине изображены вооружённые люди. Это грубо противоречит этикету. Ни один посол, даже из враждебной державы, не имел права явиться к государю с оружием. Посольский поезд мог выглядеть как на картине В.Г.Шварца
Любой посланник иностранного государства считался гостем монарха и его сразу принимали на «полное государственное обеспечение». А какие почести или немилости ему оказывали, зависело от отношений двух стран. Интересно отметить, что послов дружественной державы везли по широким дорогам, они останавливались в больших городах, где им с удовольствием демонстрировали «многолюдство» державы.
Если же ехал посол страны, откуда ожидали какой-либо каверзы, то обычно выбирали нехоженые пути, объезжали большие города, следовали просёлками, лесами, полями. И только волки выли в лесу, да ветер в полях свистел. Послу намеренно демонстрировали непроходимость и глушь, чтобы он передал своему государю, что нечего даже и думать идти «воевать» эту безлюдную, бездорожную страну.
В зависимости от того, какой путь избрал посланник – морской, либо сухопутный, время его в пути было достаточно продолжительным. Например, английские посланники ехали из Архангельска в Москву около 6 недель. Учитывая, что преодолевалось расстояние в 1200 километров, то можно считать, что путь длился не слишком долго.
Во время приема иностранным посланникам вменялось в обязанность вручать русскому государю подарки. И здесь тоже существовали свои правила. Царю можно было подносить драгоценные ткани, ковры, парчу, сукно. Но вот одежду царю дарить было нельзя. Ведь только сам государь имеет право жаловать «шубой со царского плеча».
Русские послы дарили иностранным монархам соболя – связку из 40 соболей, столько требовалось для пошива шубы. (Не шубу из соболя, а связку соболей на шубу – русские послы следовали той же традиции – “монархам одежду не дарят”). И это считалось роскошным подарком, ценилось выше золота, наравне с алмазами. Известен случай, когда английской королеве Елизавете I русский посол преподнёс связку соболей, она нарушила этикет и самолично, “саморучно” приняла подарок. Казначей, хотел было взять меха, и даже заявил, что подарок «нужно переписать», на что Елизавета ответила: «Придёшь ко мне в покои, и перепишешь». Такой же случай зафиксирован и во Франции, когда король Людовик XIV сразу забрал меха себе, минуя государственную казну.
Было принято дарить невиданных зверей. Мы могли подарить медведя, нам – слона или льва. ( Путину японцы подарили щенка, Путин Японии – сибирского кота.)
Дары принимались не всегда. Был случай, когда царь не принял ни подношений, ни грамот от английских послов, когда узнал, что законного монарха казнили, обезглавили. Описаны в документах и случаи, когда дары от королей не принимались, потому что два государства находились в состоянии войны. Но лично от посла царь дары принимал, потому что понимал: сам посланник не виноват в прохладных отношениях между государствами. Случалось и наоборот, когда от монарха дары принимались, а персонально от посла – нет. Этим царь показывал личное неприязненное отношение к посланнику.
Принятые от послов дары всегда обмерялись и взвешивались. 
Обычно русским государям дарили немецкое серебро – кубки, блюда, лохани, горы-курильницы, сосуды для вина, потешные кубки, рукомои. Поэтому вес подарков учитывался, когда наши государи отдаривали послов, дары со стороны русского государя ни в коем случае не должны быть менее ценными. Цену иноземных серебряных даров пересчитывали на цену “мягкой рухляди”, в первую очередь соболей. Европейским монархам дарили столько соболей, сколько серебра привезли их послы. Часто ответный дар бывал дороже. Многие из западноевропейских даров выставлены в собрании Государственной Оружейной палаты.
О пожатии руки русскому государю послам давали разъяснения, что руку монарха нужно держать бережно, а не мять и трясти её, как делают немцы.
С оружием во дворец не допускали. Шпаги послы оставляли на подворье, где жили. А жили зарубежные посланники в разных домах. До середины XVII века у англичан был свой двор, на Варварке. Других же посланников часто размещали на Ильинке, поблизости от Кремля. В документах записан случай, когда послов поселили на подворье одного из митрополитов, когда того не было в Москве. Посланников Крымского хана в Москву не пускали, селили за Крымским мостом.
Принимали послов обычно в праздничный день – воскресенье, или другой религиозный праздник. По обеим сторонам улицы рядами стояли стрельцы и посол шёл вдоль этого ряда. На подушке впереди него несли верительные грамоты, чтобы наш государь видел, что к нему идёт не самозванец, а посол дружественной (или враждебной) державы.
Приёмы обычно проходили в Грановитой палате Кремля. Иногда – в других покоях дворца, они располагались примерно на месте Георгиевского зала нынешнего Большого Кремлёвского дворца.
Сажали послов за один стол вместе с государём. Во время пиров один стол стоял перпендикулярно царскому. Его называли «кривой» стол, потому что он стоял не в одну линию, а «криво». И если посол оказывался за таким «кривым» столом, то всем было ясно, то попал он в немилость и переговоры провалены.
По свидетельству зарубежных источников, с русскими дипломатами за границей было крайне тяжело вести дела. Во-первых, потому что они не знали иностранных языков. Во-вторых, потому что они НЕ БРАЛИ никаких ВЗЯТОК. (Как ни парадоксально это звучит сейчас, но русские послы за границей были неподкупны. У себя в государстве чиновники вели себя по-другому. Как-то раз разъяренный Петр I ворвался на заседание сената, узнав о казнокрадстве сенаторов, крича: “Всех повешу!” На что, вставший с места генерал-прокурор Сената, Павел Ягужинский, ответил: “Помилуйте, Петр Алексеевич, Вы останетесь без подданных, если казните всех воров!”). В таком раскладе зарубежная дипломатия и другие «заинтересованные лица» оказывались бессильными, они не знали, как «умаслить» посла, с какого бока к нему подъехать, «дела с русскими вести было из-за этого крайне трудно» – свидетельствовали документы европейской политики. Нашего дипломата Афанасия Лаврентьевича Нащокина , служившего во времена Алексея Михайловича (середина XVII века) в Европе называли русским Ришелье, настолько от был твёрд, стоек, упрям и несгибаем.
Случалось, что послов приглашали на тайную аудиенцию в Теремной дворец, и это считалось большой честью и удачей дипломатии.
Ход всех переговоров записывали в свитки и хранили в особых сундуках. Такие документы дают много материала для историков. Все грамоты составлялись в четырёх экземплярах. Также, если договоры заключались с христианскими странами, то приносилось крестное целование, то есть стороны обещали нерушимо хранить условия договоров.
После подписания необходимых документов, послам нередко показывали Москву. Возили на Воробъёвы горы, в Коломенское. Однажды, уже на склоне лет, Иван Грозный показал послам царскую сокровищницу. Часть предметов из неё сейчас хранится в коллекции Оружейной палаты.
С XVII века у послов в Москве была возможность наладить свою личную жизнь. Конечно,с дворянскими дочерьми никаких отношений быть не могло. Не опускались послы и до холопок. А вот посадские вдовы подходили послам по всем статьям, особенно те из них, что жили самостоятельно и не были обременены многочисленным потомством.
Иногда послов приглашали участвовать в некоторых церковных обрядах. Боже упаси, не в самой церкви. Крестные ходы считались подходящей церемонией для присутствия на них иноземцев. Иностранцы были свидетелями и описали в записках шествия на Вербное воскресенье, когда Патриарх на белом коне с привязанными длинными ушами (ослов у нас не было) выезжал из Кремля к собору Василия Блаженного, а царь вёл коня с Патриархом под уздцы.
Шварц. Вербное воскресение в Москве
В.Г.Шварц. Вербное воскресение в Москве при царе Алексее Михайловиче. Шествие патриарха на осляти. 1865 год. Средневековая дипломатия.
Заключительным этапом пребывания посла в Москве была последняя аудиенция, где ему вручались личные подарки от государя. Сигизмунд Герберштейн дважды побывал в Москве во времена Василия III и был настолько был доволен и горд пожалованной от царя шубой, что даже заказал несколько портретов в этой шубе.
Обратный путь, обычно, был тот же, по которому и въезжали в страну. По возвращении «из посольства» дипломаты писали отчёты. Часто эти отчёты издавались отдельной книгой и служили интересным источником знаний о далёком государстве.
Через несколько месяцев наши послы отправлялись с ответным визитом к зарубежным монархам. Дипломатический этикет всегда требовал ответного визита. Но одной из задач ответного посольства было проследить, как на самом деле выполнялись условия договора.
В XVI веке, во время правления Ивана Грозного, его современница, английская королева Елизавета Генриховна I изволила принимать русских послов не во дворцовых покоях, а в королевском саду. Такое отношение к послам дружественной державы на Руси сочли оскорблением. Следствием стала длительная дипломатическая переписка с извинениями английской стороны и объяснениями, что этот сад на самом деле является продолжением покоев Её Величества, находится во внутреннем дворе королевского дворца, считается продолжением самого дворца королевы и никакого отношения к огороду не имеет.
В XVIII веке в дипломатии прижились уже совсем другие правила и принимать посла, прогуливаясь по парку, стало обыденным делом. Визиты уже стали разделяться на официальные и неофициальные.
Неофициальные визиты могли наносить и сами царственные особы, в этих случаях они не объявляли свого настоящего имени. Например, Петр I путешествовал по Европе под именем “урядника Петра Михайлова”, а его правнук Павел, соблюдая инкогнито, под именем графа Северного.
Дипломатия всегда была делом тонким и история соблюдения посольского этикета пестрит курьёзами. Израиль послал негодующую ноту некому арабскому государству за то, что посол “земли обетованной” был принят не должным образом, а сидя на низком диванчике. В таком положении колени израильского дипломата оказались почти на одном уровне с головой. За такое отношение к представителю страны, мирное сосуществование двух государств оказывается на грани разрыва. Надо думать, арабы намеренно приняли посла столь неуважительно, чтобы продемонстрировать истинное отношение к государству. Но это уже вопросы современной дипломатии, далеко отстоящие от реалий XV – XVII веков.
По материалам лектория в государственном музее-заповеднике “Московский Кремль”. Лекция “Парадный придворный церемониал”. Лектор – кандидат исторических наук М.Г.Рактина
