Марк Наумович Бернес. Среди старых кассетных записей, уже забытых и вставленных в магнитофон с единственной целью – проверить, работает ли техника прошлого века и жива ли запись, вдруг полилось из динамиков:
Па-а-ани Варша-а-ава.
Небо над Вислой твоей океана бездонней,
Матери в парках качают уснувших детей.
Ласточек стаи взлетают с открытых ладоней,
С тёплых ладоней оживших твоих площадей.
Будут ли сниться аллеи твои,
С каждым свиданьем светлее они
Мы побратались навеки,
Варшава!….
И голос…. Бархатный, спокойный, лёгкий, нежный и мужественный одновременно, необыкновенно мелодичный… Марк Наумович Бернес.
О его скверном характере ходили легенды. Он отпугивал композиторов и поэтов с такой же лёгкостью, с которой влюблял их в себя. Они мечтали, чтобы Бернес спел их песни. Для него писали тексты, а потом проклинали себя за это. Он будил песенников ночными звонками, требовал изменить очередную строку, изводил своим “бернесовским” аргументом: “Вы написали, а мне петь!” И они переделывали, перекраивали, подчинялись “этому привередливому Марку”. А потом включали эти стихи не в первоначальном виде, а в бернесовской редакции. Иначе было уже невозможно. Именно так их песни пела “улица” – высшая награда для композиторов и поэтов-песенников.
Был ли он высокомерен, чванлив, как говорили? Судите сами. В апреле 1958 года, уже полюбившийся всей стране по фильмам “Большая жизнь”, “Истребители”, “Два бойца”, уже очаровавших всех своим необыкновенным голосом и песнями “Шаланды”…”Тёмная ночь”, он выступал на очередном концерте, посвященном очередному съезду. Среди высоких гостей был и Хрущёв. Выступления были строго регламентированы – Бернесу полагалось только две песни. После второй зал взорвался аплодисментами. Марк Наумович выходил, кланялся, опять уходил, опять возвращался на поклон, а публика не унималась. За кулисами не было никого, кто отвечал за регламент, а нарушать его артист не решился, так и ушёл под несмолкаемые овации. “Заинтересованные стороны” потом стали возмущаться поведением “зазнавшегося артиста”, не пожелавшего спеть для народа…..
Потом – хорошо организованная травля, инсценировка нарушения правил дорожного движения и – на следующий день во всех газетах статьи под заголовками – “Звезда” на “Волге”, “Пошлость на эстраде”… Телефон в доме Марка Наумовича замолчал надолго. С того злополучного концерта за 4 года он не снялся ни в одном фильме, участвовал в считанном количестве концертов…
А как всё начиналось? В 16 лет начал в харьковском театре – выступал в роли безмолвного кёльнера. И делал в театре всё, что можно – помогал рабочим сцены, бутафорам, осветителям, суфлёрам.
А через год, в 1928, сбежал в Москву. Он был уверен, что его ждут в Малом, дорогу к которому узнал на Курском вокзале у всезнающего носильщика. И его туда приняли!
Когда в 1937 году Николай Погодин прочитал сценарий “Человека с ружьём”, то роли в фильме для Бернеса, который дружил с драматургом, не оказалось. И тогда он её выдумал! Он сочинил своего блондина, опоясанного пулемётными лентами, Костю Жигулева. Он собрал этот образ по крупицам, постепенно и хитроумно наращивая объём реплик, микросцен. А потом спел “Тучи над городом встали” Павла Арманда. Почему? Такой серьёзный фильм, и песня… Но Бернес так чувствовал, он это знал и умел убеждать.
Он очень любил свою жену, Паолу. Она умерла незадолго до того злаполучного концерта. Марк Наумович остался один с трёхлетней дочерью Наташей.
“Тёмная ночь” вокруг Бернеса забрежжилась, наконец, рассветом в 1961 году. Он познакомился с Лилией Бодровой, своей второй женой в школе, куда пошла Наташа. Сын Лили тоже стал первоклассником.
Среди песен Бернеса есть одна, которую, наверное, не должен петь больше никто. И даже не потому, что это его последняя записанная песня. Просто слова этой песни были практически написаны самим артистом на основе текста Гамзатова. Уже почти не встававший с постели смертельно больной Марк Наумович поднялся и пошёл в студию, зная, что идёт на последнюю в своей жизни запись. Вернувшись, он сказал Лиле: “Кажется, хорошо…”
Августовским утром 1969 года на панихиде в Доме кино не было ни речей, ни траурных маршей. Бернес отпевал сам себя. В записи, одна за другой, звучали четыре его песни: “Три года ты мне снилась”, “Романс Рощина”, “Я люблю тебя, жизнь”, “Журавли”…
Рассказы о замечательных людях Москвы найдёте в рубрике ЖЗЛ. Интересные сведения из истории публикуем под меткой “Факты истории”.
Прекрасный был певец! Все песни такие душевные! Потому до сих пор и слушают!
Любовь, согласна. Пел душой и песня его проникала с самое сердце!