Ясная Поляна. Дом Л.Н.Толстого

Дом Л.Н.Толстого. Краткую историю имения графов Толстых мы изложили в рассказе “Ясная Поляна“. В этой части пройдёмся по дому Льва Николаевича.

Лев Николаевич и Ясная Поляна

Напомним, что Л.Н.Толстой возвратился в Ясную Поляну в 1856 году, 28 лет от роду. Он приехал из Санкт-Петербурга и поселился в правом флигеле. Дом, в котором писатель родился и провёл детские годы, уже был продан “на своз”. Проходим через террасу, где в летнее время семья и гости пили чай, и оказываемся в передней. Взгляд сразу натыкается на книжные шкафы, заполненные множеством книг самого разнообразного содержания.

Книги находятся во всех жилых комнатах Толстых, многие из них – с пометками самого писателя.   В шкафу рядом с печью хранятся ружья Толстого – в молодые годы он был страстным охотником и, описывая сцены охоты в романах “Война и мир”, “Анна Каренина”, рассказе “Охота пуще неволи”, излагал собственные впечатления.

У двери висит большая кожаная сумка. В ней ежедневно со станции Козлова Засека ( в настоящее время Ясная Поляна) в имение привозили почту – газеты и письма. В последние годы жизни писатель получал по 20-25 писем в день!

По крутой деревянной лестнице поднимаемся наверх.

Наверху стоят старинные часы XVIII века – своеобразный старожил этого дома. Они были куплены ещё дедом Льва Николаевича, князем Николаем Сергеевичем Волконским. Часы до сих пор исправны и время от времени можно слышать их мелодичный бой. Кроме часов, минут и секунд они показывают числа месяца.

Дом Л.Н.Толстого. Зал

С лестничной площадки дверь ведёт направо – в просторную комнату. Толстые называли её зал. Зал был столовой и гостиной одновременно – в этой комнате собирались домочадцы, многочисленные гости. “Всё клокотало около Льва Толстого, – он собой, своим духовным богатством, великим своим талантом, помимо воли, одарял всех, кто соприкасался с ним” – писал  М.В.Нестеров.

Обстановка зала кажется скромной, хотя сам Толстой в последние годы жизни тяготился “барским” укладом в своём доме. В центре большой комнаты стоит обеденный стол. Во главе стола всегда сидела Софья Андреевна. Лев Николаевич садился по правую руку от неё.  “Уголок серьёзных бесед” – так называлось место вокруг стола из красного дерева в углу у окна.

Здесь велись разговоры на политические, социальные темы, рассуждали о литературе и искусстве. Вокруг этого стола сиживали И.С.Тургенев, В.Г.Короленко, А.П.Чехов, А.М.Горький, И.Н.Крамской, И.Е.Репин, Н.Н.Ге, С.И.Танеев .

Портреты в доме Толстого

Со стены на нас смотрят портреты Толстых, работы прославленных мастеров. Портрет Льва Николаевича написан Иваном Крамским в то время, когда писатель работал над “Анной Карениной”. Толстой долго не хотел позировать художнику, а ведь портрет был заказан самим П.М.Третьяковым. Третьяков хотел создать галерею портретов знаменитых современников и без изображения Льва Николаевича она была бы неполной.

Наконец, Иван Николаевич Крамской сам приехал в Ясную Поляну и так понравился Толстому, что тот дал согласие позировать мастеру. Но поставил условие, что по окончании работы Крамской напишет копию и продаст Л.Н.Толстому за назначенную им самим цену. Мастер ответил, что копии писать не умеет и что ему будет легче исполнить два портрета.

Около месяца, с 6 сентября по 3 октября 1873 года Крамской ежедневно писал портреты писателя. Эти сеансы оставили неизгладимый след в жизни и художника, и писателя. Современники указывали, что художник Михайлов в “Анне Карениной” очень похож на Крамского.

“Помню, взойду я в маленькую гостиную, посмотрю на этих двух художников, один пишет портрет Толстого, другой пишет свой роман “Анну Каренину”. Лица серьёзные, сосредоточенные, оба художники настоящие, большой величины, и в душе моей такое к ним чувствовалось уважение”…- вспоминала Софья Андреевна.

Когда оба портрета были закончены, их выставили здесь же, в зале. Софья Андреевна писала сестре, что оба портрета “замечательно похожи, смотреть страшно даже”. Известный критик Стасов позже высоко оценил эти работы. “Оба портрета Толстого вышли у него истинными шедеврами, неоцененными изображениями великого русского писателя в эпоху средних его лет. Талант, ум, оригинальный склад натуры, непреклонная сила воли, простота, – ярко высказалась в лице и позе этого великолепного портрета”.  

Крамской предложил Толстому выбрать один для себя. Лев Николаевич ответил, что не знает своего лица. “Неправда, всякий лучше всех знает своё лицо”, – ответил Крамской.  Лев Николаевич выбрал этот портрет, другой находится в Третьяковской Галерее.

Справа от работы Крамского висят две работы его ученика, И.Е.Репина.  Давайте послушаем участников события, они лучше нам расскажут, как создавались эти картины .

“У нас – завтра будет неделя – живёт Репин и пишет мой портрет и отнимает у меня время, но я рад и очень полюбил его…” – писал Толстой в письме В.Г.Черткову. Софья Андреевна уточняет: “Был художник Репин, приехал 9-го, уехал 16-го в ночь. Он написал два портрета Льва Николаевича: первый он начал в кабинете, внизу, остался им недоволен и начал другой наверху, в зале, на светлом фоне. Портрет удивительно хорош. Он пока у нас, сохнет. Первый он кончил на скорую руку и подарил мне”.

Сам Репин одной работой остался очень недоволен: “Нет воздуха и перспектива неверна”. Сын писалеля, Сергей Львович с ним не согласился: “В этом портрете глаза, острые небольшие серые глаза Льва Николаевича написаны так поразительно верно, как они не изображены ни на каком другом портрете Толстого, того же Репина или других художников”.

Другая работа Репина – портрет старшей дочери Толстых Татьяны Львовны. Она была ученицей художника. “Я просила Репина написать портрет дочери Тани. Репин тотчас же согласился: он очень любил и ценил высоко нашу Таню и взялся писать её портрет…. Сначала мне портрет нравился, как картина, но сходство было мало. Но под конец явилось и сходство, и я очень люблю этот портрет. Помню, что Репин очень спешил в Петербург… и потому не мог кончить писать руки. Так эти руки и остались в виде набросков…” – писала С.А.Толстая.

Слева на стене мы видим портрет Марии Львовны работы Николая Ге.

Татьяна Львовна вспоминала: ” Я начала раз при нём (Н.Н.Ге) портрет сестры Маши для того, чтоб он на практике дал мне некоторые указания. Когда я его подмалевала, Ге подошёл, посмотрел и не одобрил моей работы. “Ах, Таня, разве можно так писать. Надо вот как!” – и, взяв из моих рук палитру и несколько больших кистей, он переписал весь подмалёвок. Потом он передал мне палитру и велел продолжать. Но начало было так хорошо, что мне не хотелось его портить и мы упросили его кончить портрет, что он и сделал”.  В портретной галерее справа на стене, у окна висит портрет жены писателя, Софьи Андреевны Толстой (в девичестве Берс).

“Лев Николаевич заказал художнику Валентину Серову мой портретет масляными красками. Я позировала почти ежедневно и портрет, начатый прекрасно, Серов потом испортил. Да и позу он мне, живой, бодрой, придал какую-то мне не свойственную, развалившуюся. Всех было 19 сеансов…”- записала София Андреевна в дневнике. Игорь Грабарь вторил С.А.Толстой: “Портрет корректный, деловой, но не увлекающий, как не увлекла Серова и сама модель”.

Семейная портретная галерея продолжается на противоположной стене. Дед Толстого, о котором уже упоминалось в рассказе об усадьбе Ясная Поляна, генерал от инфантерии, Николай Сергеевич Волконский.

Есть все основания верить, что Лев Николаевич придал черты своего деда князю Николаю Андреевичу Болконскому в романе “Война и мир”. “Князь был свеж для своих лет, голова его была напудрена, частая борода синелась, гладко выбрита… Он держался прямо, высоко неся голову, и чёрные глаза из-под густых, широких чёрных бровей смотрели гордо и спокойно над загнутым сухим носом, тонкие губы были сложены твёрдо”.  Описание князя Болконского полностью соответствует чертам лица человека, изображённого на портрете.

Портрет деда писателя по отцовской линии – тайного советника Ильи Андреевича Толстого висит слева от двери. По свидетельству Ильи Львовича, сына писателя, его прадед был знатным хлебосолом и прожил огромное состояние своей жены, Пелагеи Николаевны Горчаковой. Л.Н.Толстой говорил, что он посылал стирать бельё в Голландию. Все признавали, что Илья Львович лицом походил на прадеда. И если мы вспомним Илью Андреевича Ростова в эпопее “Война и мир”, то непременно найдём сходство с дедом писателя по отцовской линии.

Ещё один портрет предка Л.Н.Толстого – прадеда по отцовской линии – Николая Ивановича Горчакова. Семейная легенда повествует, что он очень любил пересчитывать деньги. Когда же совсем ослеп, то просил принести доверенного слугу шкатулку из красного дерева, где хранил  деньги. Отпирал её ключом и на ощупь пересчитывал старые, мятые ассигнации. Вороватый слуга незаметно  подменял банкноты газетными листами. Николай Иванович думал, что пересчитывает деньги, на самом деле перебирал бумажки.

Лев Николаевич очень интересовался своей родословной, работая над неоконченной повестью “Труждающиеся и обременённые”. Героями этого произведения были представители рода Горчаковых. Мать Н.И.Горчакова, урождённая Мордюкина впоследствии стала инокинею, подвизалась около 30 лет в Киеве во Флоровском монастыре. В доме сохранился её портрет. Это самый ранний портрет в галерее предков.

Ещё один портрет – Екатерины Дмитриевны Волконской, бабушки Льва Николаевича, жены Николая Сергеевича Волконского. Портрет приписывается Фёдору Рокотову, прославленному портретисту екатерининского времени.

Лев Николаевич не мыслил своей жизни без музыки и рояль, стоящий в зале – вещь естественная и совершенно необходимая. На этом рояле играли многие прославленные музыканты того времени, включая композитора Сергея Ивановича Танеева. Любимым автором Толстого был Шопен. “Шопен в музыке то же, что Пушкин в поэзии”, – говорил писатель. Все члены семьи играли на фортепиано, часто в четыре руки. В доме нередко звучала народная музыка, писатель очень любил и ценил народное творчество. Лев Николаевич сам любил музицировать и даже написал вальс и песню “Как 4-го числа…”

Предлагаю послушать вальс Толстого (исполняет А.М.Спивак), а мы перейдём в малую гостиную.

Малая гостиная. Дом Л.Н.Толстого

Малая гостиная – следующая после зала комната. Многие годы в этой комнате жила Татьяна Александровна Ергольская. “Тётенька” Льва Николаевича замуж не вышла и всю жизнь посвятила воспитанию пятерых детей Толстых, очень рано осиротевших (Льву было 2 года, когда умерла его мать, в 9 лет он потерял отца). Дальняя родственница Толстых была третьим по значимости лицом для Льва Николаевича после отца и матери. Конечно, писатель не мог не упомянуть её в своих произведениях. Мы узнаем Татьяну Александровну в образе Сони в “Войне и мире”, тётеньки Нехлюдова в “Романе русского помещика” и “Утре помещика”.

После смерти Т.А.Ергольской в 1874 году эта комната стала малой гостиной. Когда в зале становилось очень шумно от разговоров, споров, для спокойной беседы Лев Николаевич с собеседниками переходили сюда. Но более эта комната связана с Софьей Андреевной.

Верная спутница Толстого на протяжении почти 48 лет совместной жизни (поженились, когда Л.Н. было 34 года, ей – 18 лет) была незаменимой помощницей в его огромном творческом труде. Она по нескольку раз переписывала черновики мужа, испещрёные неразборчивым почерком, перечёркнутые, со многими поправками, порой написаными вертикальными строчками поверх горизонтальных.

На протяжении 30 лет без перерыва вынашивала, вскармливала, воспитывала детей, их у Толстых было 13. Кроме того шила, вязала, управляла домом, принимала гостей. “Она сидела в гостиной около залы, у своего маленького письменного стола, и всё свободное время она писала. Нагнувшись над бумагой и всматриваясь своими близорукими глазами в каракули отца, она просиживала так целые вечера и часто ложилась спать поздней ночью после всех”, – писал о матери Илья Львович.

Софья Андреевна с удовольствием переписывала произведения Толстого. “Переписывание “Войны и мира” и вообще сочинений Льва Николаевича доставляло мне большое эстетическое наслаждение. Я ждала вечера без страха перед трудом, а с радостью перед тем, что даст мне вновь наслаждение знакомство с дальнейшим ходом его произведения. Меня восхищала эта жизнь мысли, эти изгибы, неожиданности и непостижимые разнообразные формы его творчества” – вот строки из её воспоминаний.

Стены малой гостиной, как и стены зала украшают портреты родственников Л.Н.Толстого и пейзажи художника И.П.Похитонова. Похитонов гостил у Толстых некоторое время и написал несколько пейзажей, которые всем понравились. Художник совершенно умилил Софью Андреевну, подарив ей пейзаж той части леса, где зарыта “зелёная палочка”. (О “зеленой палочке” см. ниже, а также в статье “Ясная Поляна“).

Среди портретов следует обратить внимание на изображение первого владельца Ясной Поляны, прадеда писателя Сергея Фёдоровича Волконского. Семейное предание повествует о том, что он остался жив, участвуя в боевых действиях Семилетней войны благодаря иконе, надетой на грудь по просьбе жены. Вражеская пуля, попавшая ему в грудь, не причинила вреда.

Портрет С.А.Толстой тоже имеет свою историю.

Пусть её расскажет дочь Татьяна Львовна:
“Моя мать была написана сидящею в кресле, в бархатном платье с кружевами. Но раз утром Николай Николаевич (Ге) пришёл в столовую пить кофе и объявил нам, что портрет никуда не годится и что он его уничтожит.  – Это невозможно, – говорил он. – Сидит барыня в бархатном платье, и только и видно, что у неё сорок тысяч в кармане. Надо написать женщину, мать. А это ни на что не похоже…   Таким образом, портрет этот был уничтожен и только через несколько лет написан другой. На нём моя мать изображена стоя, в чёрной накидке с моей младшей сестрой Сашей…”

Кабинет. Дом Л.Н.Толстого

Соседняя комната в разные годы служила Толстому кабинетом. Так было и до женитьбы в 1862 году и в последние 8 лет его жизни. Здесь, за старым письменным столом из персидского ореха, написаны многие произведения писателя. Стол, оклеенный зелёным сукном, принадлежал отцу писателя. За этим столом написаны и “Война и мир”, и “Анна Каренина”. Кабинет Льва Николаевича располагался в разных комнатах, но этот стол всегда служил ему рабочим местом.

Некоторые письменные принадлежности попали в рассказы и романы Толстого. “На письменном столе она увидела знакомое ей пресс-папье с бронзовой собачкой”, – замечает Толстой в “Воскресении”. Это пресс-папье было особенно дорого писателю, оно принадлежало “тётеньке” Т.А.Ергольской и всегда стояло у неё на столе.

Здесь же мы увидим портреты трёх братьев Толстых – Сергея Николаевича, Николая Николаевича и Дмитрия Николаевича.

В ящиках письменного стола по сей день хранятся ручки Толстого со следами чернил, карандаши, ножи для разрезания книг и несколько нераспечатанных писем, пришедших в Ясную Поляну после ухода и смерти Толстого.

Перед столом стоит низенькое детское кресло, некогда принадлежавшее Татьяне Львовне. Лев Николаевич был близорук, но никогда не носил очков, сидел на низких стульях, а иногда даже подпиливал ножки чтобы лучше видеть.  За письменным столом, у стены стоит диван, который старше писателя. Этот диван стоял в старом не сохранившемся доме, в спальне  матери Льва Николаевича. На нём родился сам Толстой. На нём родились 11 детей Толстого и двое его внуков.

Его описание мы встретим в “Анне Каренине”, в “Войне и мире”, “Детстве”, “Утре помещика” и других произведениях.

У двери стоит маленький фонограф. Этот аппарат прислал Толстому в подарок сам Томас Эдисон на 80-летний юбилей писателя.

В первые месяцы Л.Н. пользовался фонографом, записал несколько писем, начало статьи. Но процедура записи показалась ему сложной и он перестал им пользоваться. Хотя запись голоса Л.Н.Толстого сохранилась и посетители могут её послушать.  Как и в зале, в комнате висит несколько портретов, гравюр, фотографий. На стене над столом – пять гравюр “Сикстинской мадонны” Рафаэля.

Лев Николаевич получил литографии в подарок и очень дорожил ими. Он не помнил своей матери, не сохранилось и ни одного её изображения. Картина Рафаэля заменяла Толстому образ матери, в “Сикстинской Мадонне” он видел женщину, мать, добрую, любящую и очень красивую, такую, какой представлял себе рано ушедшую М.Н.Толстую (Волконскую).

На круглом столе лежат два тома романа Ф.М.Достоевского “Братья Карамазовы”. Л.Н. читал первый том перед отъездом из Ясной Поляны. Книга раскрыта на стр. 359 (издание 1882 года), там есть единственная в книге пометка писателя, отчёркнуто несколько строк в главе “О аде и адском огне”.

Кабинет писателя – свидетель его последних дней в Ясной Поляне. Он провёл здесь несколько часов перед уходом в ночь на 28 октября 1910 года. На столе стоит свеча. Лев Николаевич сам загасил её перед уходом и никто больше не трогал огарок. (Обратите внимание на пресс-папье с бронзовой собачкой).

Вся обстановка была восстановлена до последних мелочей и кажется, что писатель ненадолго отлучился, скоро вернётся и продолжит работу.

Спальня

В соседней с кабинетом комнате Лев Николаевич принял окончательное решение навсегда уйти из дома. В семье уже давно была тяжёлая обстановка. Толстой хотел продать дом, уйти жить в крестьянскую избу. Такое решение одобряли немногие члены семьи. Писатель составил завещание, по которому он отказывался от авторских прав на произведения, написанные  до 1881 года. Софья Андреевна знала об этом документе и его существование беспокоило жену писателя. В ночь на 28 октября Л.Н. проснулся, он спал в этой комнате, и увидел свет в кабинете. Он решил, что жена ищет завещание и хочет его уничтожить.

Свой уход писатель обдумывал давно и сделал несколько шагов к освобождению от собственности задолго до разрыва – земля была разделена между детьми в ещё 1891 году.

Завещание Толстого, его условий, авторских прав и отношение жены и детей к этому – отдельная, непростая тема, лежащая далеко за рамками знакомства с музеем. Кому интересно – отсылаю к источнику. Здесь же привожу лишь строки из последнего письма жене, написанного в ночь ухода:

“Отъезд мой огорчит тебя. Сожалею об этом, но пойми и поверь, что я не могу поступить иначе. Положение моё в доме становиться, стало невыносимым. Кроме всего другого, я не могу более жить в тех условиях роскоши, в которых жил, и делаю то, что обыкновенно делают старики моего возраста – уходят из мирской жизни, чтобы жить в уединении и тиши последние дни своей жизни…”

Почти вся мебель в спальне принадлежала “тётеньке” Т.А.Ергольской и отцу Толстого.

Умывальник красного дерева возили в обозах русской армии во время заграничных походов Н.И.Толстого.

Слева и справа от умывальника – два ведра. Л.Н. в последние годы жизни не считал возможным пользоваться трудом другого человека и сам себя обслуживал. В одном ведре он приносил чистую воду, из другого – выносил использованную. Рядом висит палка-стул, незаменимый спутник писателя во время пеших прогулок и гантели Л.Н. Железная кровать накрыта покрывалом с греческим узором, связанным Софьей Андреевной. Л.Н. не признавал пружинный матрацев и спал на волосяных.

На кровати лежит маленькая подушечка. На ней внизу чёрными шерстяными нитками вышито: “Одна из 700 Ш-х дур” (Шамординских дур). Младшая сестра, Мария Николаевна,  подвизалась в Шамординском женском монастыре и таким образом ответила на ироническое замечание брата об уставе монастырской жизни. Над кроватью – рубаха, сшитая Софьей Андреевной. Толстой очень любил рубахи такого покроя и жена сама их шила. Этот покрой популярен  до сих пор, их так и называют – “толстовки”.

На простой тумбочке у кровати – необходимые вещи.

Часы – подарок сына Михаила Львовича, свеча, которая освещала комнату в ночь ухода, спичечница, лекарства и коробочка, куда Л.Н. ставил на ночь ручку и карандаши для записывания мыслей, которые возникли у него ночью. На стенах – портреты близких людей – жены, дочерей.

“Маша, дочь, так хороша, что постоянно сдерживаю себя, чтобы не слишком высоко ценить её”, – говорил Л.Н. о любимой дочери. “Смотрю на твой милый портрет над собой”… – писал Татьяне Львовне. Два фотопортрета С.А. были сделаны в 1880 и 1884 годах.

Комната С.А.Толстой

Рядом со спальней Л.Н. находится комната С.А. Толстой.

Роль жены великого писателя, матери большого семейства, человека высокообразованного и увлекающегося хорошо понял Максим Горький: “Лев Толстой был самым сложным человеком среди всех крупнейших людей XIX столетия. Роль единственного интимного друга, жены, матери многочисленных детей и хозяйки  дома Льва Толстого – роль, неоспоримо, очень тяжёлая, ответственная….”

В эту комнату С.А. перешла в 1897 году, раньше здесь жили дочери. О занятиях С.А. лучше всего пишет её внучка, А.И.Толстая-Попова:
“Работы у бабушки бывали всегда самые разнообразные. Она сама шила деду блузы, бельё, метала, чинила и делала всё просто, как будто незаметно для себя. Она всегда была занята. Утром она записывала расходы, приводила в порядок вещи, мерила платья, которые постоянно шились и перешивались. Напившись кофе, она начинала играть гаммы или бежала – про неё нельзя сказать, что она ходила, – с масляными красками зарисовывать пруд, аллею, грибочки, травки, цветочки, дом, то она что-то писала, почти ежедневно делала записи в дневнике, то она приводила в порядок разбросанные книги… то приходили корректуры, и она с утра садилась в гостиной рядом с кабинетом деда и занималась”.

Стены в комнате почти сплошь завешаны фотографиями. С.А. увлекалась фотографией и оставила большое количество снимков и негативов.

У окна стоит старая швейная машина. Это исторический аппарат, на нем пошиты все блузы Л.Н.

В доме очень мало икон. Одна из них – в комнате С.А. – образ Спаса Вседержителя в серебряном позолоченном окладе.

Старинная икона принадлежала деду и бабушке Л.Н.. Образ считали чудотворным. По преданию, по молитвам Пелагеи Николаевны Толстой этому образу, её муж, Илья Андреевич, оправился после тяжёлой болезни. После этого, по обету П.Н.Толстой, на образ сделали оклад.

Среди фотографий в комнате С.А. над кроватью мы найдём портреты её умерших детей – Алексея, Ивана, Андрея. Над письменным столом ещё один портрет умершего от скарлатины младшего семилетнего сына Ванечки. Смерть этого доброго одарённого ребёнка была большой трагедией для всей семьи.

Кровать была куплена сыновьями в 1906 году, когда С.А. заболела. В этой комнате С.А. жила последние годы своей жизни.

“И вот началась моя одинокая жизнь в Ясной Поляне, и та энергия, которая тратилась раньше на жизнь, уходила и уходит теперь на то, чтоб достойно и покорно воле Божьей нести своё скорбное существование. Стараюсь заниматься только тем, что так или иначе касается памяти Льва Николаевича. Живу в Ясной поляне, охраняя дом с той обстановкой, какая была при Льве Николаевиче, – и его могилу. Хожу почти ежедневно на могилу, благодарю Бога за то счастье, которое мне было послано раньше, а на последние наши с мужем страдания смотрю, как на искупление грехов перед смертью”, – рассказывала С.А. о последних годах своей жизни.

Предложение приобрести в казну имение графа Толстого для устройства в нём музея было отвергнуто оберпрокурором Святейшего Синода графом Победоносцевым. Вопрос был подан на Высочайшее рассмотрение. Резолюция Николая II была краткой и категоричной: “Нахожу покупку казною имения графа Толстого недопустимою”.

Умерла С.А. в 1919 году в возрасте 75 лет от воспаления лёгких. Ясная Поляна была оккупирована нацистами в 1941 году. Но всю обстановку дома удалось эвакуировать.

При отступлении фашисты развели костёр в комнате С.А. Однако, находившиеся поблизости яснополянские крестьяне быстро предотвратили пожар и спасли дом.

Секретарская

“Канцелярия” – так Л.Н. называл две комнаты в северной части дома. Одна из них – библиотека, другая – “секретарская” или “ремингтонная”. Последняя несколько раз меняла назначение. Здесь жила С.А., была детская и комната для няни, комната дочерей, гостевая комната для приезжающих. С 1864 по 1866 год здесь был кабинет Л.Н., где писатель работал над “Войной и миром”. С 1907 года в этой комнате работали секретари писателя – Н.Н.Гусев, В.Ф.Булгаков, отсюда и название, “секретарская”. “Ремингтонной” её величали по названию фирмы – изготовителя пишущих машин “Ремингтон”. Сохранилась машинка, на которой перепечатывались рукописи. На ней же размножались статьи, запрещённые цензурой.

В “секретарской” часто разбирали почту. Толстой получал письма с всего света. Доктор писателя, Д.П.Маковицкий вспоминал, что Л.Н. всегда сам смотрел письма с надписью “Толстову”. “Как только “Толстову”, с удовольствием смотрю. Красивым почерком, на хорошей бумаге – неинтересное; скверный почерк, скверная бумага – от мужика и, наверное, интересно”. Рядом с секретарской находится библиотечная.

Библиотека

Вся библиотека дома насчитывает 10 277 томов. Значительная часть книг находится в этом помещении, но книги хранятся по всему дому. Начало библиотеки положено Н.С Волконским и Н.И.Толстым.

Состав библиотеки очень разнообразен, в ней есть книги на английском, французском, немецком, итальянском, шведском, японском, греческом, сербском, древнееврейском, испанском, датском и других языках. Л.Н. в совершенстве владел французским, немецким и английским языками. В разной степени он знал польский, чешский, болгарский, татарский, итальянский, арабский, голландский, латинский, греческий и древнееврейский, последние изучал на закате жизни. Л.Н. очень много читал и его близкие отмечали, что он очень долго сохранял в памяти прочитанное. Многие книги содержат автографы авторов – русских и иностранных писателей. Из бытовых предметов библиотеки интересен чернильный прибор с надписью “Что написано пером, не вырубить топором”, преподнесённый Л.Н. яснополянским крестьянином Никитой Деевым.

Так же, как и в комнате С.А., в библиотеке фашисты развели костёр и эта комната пострадала больше всего – в огне погибли два, к счастью, пустых шкафа, выгорел пол. Повреждения были устранены уже в 1942 году.

Комната Маковицкого

Через маленький коридор, направо находится “комната Маковицкого”.

Она много раз меняла назначение до того, как здесь стали жить домашние врачи, с 1904 и до смерти Толстого –  Душан Петрович Маковицкий. Последние эпизоды перед уходом Л.Н. тоже разворачивались здесь.

“…28 октября утром в 3 часа, Лев Николаевич в халате, в туфлях на босые ноги, со свечой разбудил меня, лицо страдающее, взволнованное и решительное, сказал мне: – Я решил уехать. Вы поедете со мной. Я пойду наверх, и вы приходите, только не разбудите Софью Андреевну. Вещей много не будем брать, самое нужное”, – писал Д.П.Маковицкий.

Комната под сводами. Дом Л.Н.Толстого

Дверь из комнаты Маковицкого ведёт в “комнату под сводами”. Комната не совсем обычна. Во времена Волконского это помещение служило кладовкой, на стене сохранились крюки для подвешивания окороков или рыбы. (На снимке такой крюк виден в правом верхнем углу).

Остатки чугунных решёток на окнах заметны по сей день. Позже был сделан деревянный пол и как многие комнаты в доме, в этом скромном помещении в разное время были детская, столовая, комната сына. В этой комнате было прохладно и в жаркие летние дни писатель любил работать именно здесь.

В общей сложности она служила Толстому кабинетом около 20 лет. Здесь  родился замысел  эпопеи “Война и мир”, здесь было написано и начало романа.

Обстановку этой комнаты лучше всего описывает скульптор И.Я.Гинзбург в статье “Как я работал в Ясной Поляне”:
“Лев Николаевич уже сидел в своей комнате у окна и писал. Меня поразила обстановка, среди которой работал Лев Николаевич. Старинный подвал напоминал средневековую келью схимника. Сводчатый потолок, железные решётки в окнах, старинная мебель, кольца на потолке, коса, пила – всё это имело какой-то таинственный вид. Сам Лев Николаевич в белой блузе, сидит, поджав ногу, на низком ящике, покрытом ковриком, напоминая какого-то сказочного волшебника. Он удивлённо на нас посмотрел, когда мы вошли, и сказал: – Работать пришли? Прекрасно. Так ли я сижу?”

В “комнате под сводами” же в 1906 году произошла трагедия – умерла любимая дочь Л.Н. – Мария. На руках у отца, от крупозного воспаления лёгких. Л.Н. “…лишился… единственного источника тепла, которое под старость лет становилось для него всё нужнее и нужнее”, – записал в воспоминаниях Илья Львович. Старинное длинное кресло, стоящее в комнате, было очень дорого Софье Андреевне. Накануне свадьбы, в августе 1862 года она с матерью, сёстрами и братом заезжала в Ясную Поляну. Л.Н. сам принёс необходимые для ночлега вещи и своими руками постелил ей постель в кресле в “комнате под сводами”.

В 1891 году Илья Ефимович Репин работал с натуры над картиной “Толстой в яснополянском кабинете под сводами”. С.А. вспоминала, что они вели продолжительные беседы об искусстве, религии.

В 1910 году в “комнате под сводами” жила младшая дочь Александра Львовна.

Ночью 28 октября 1910 года к ней постучался отец и сказал, что решил уехать.
“Я сейчас уезжаю… совсем… Пойдёмте, помогите мне уложиться. – Ты разве уезжаешь один? – со страхом спросила я. – Нет, беру с собой Душана Петровича.
Мы наскоро оделись и пошли наверх и стали помогать отцу укладываться. Сердце усиленно билось, руки дрожали, и я всё делала не то, что нужно было, бралась не за то, спешила, роняла…
Я ждала его ухода, ждала каждый день, каждый час, но тем не менее, когда он сказал: “Я уезжаю совсем”, меня это поразило, как что-то новое, неожиданное. Я никогда не забуду его фигуру в дверях, в блузе, со свечой в руках, освещающей его светлое, прекрасное и вместе с тем полное решимости и твёрдости лицо”, – писала А.Л.Толстая.

Комната для приезжающих

Последняя комната в доме – “комната для приезжающих”. В ней тоже одно время был кабинет Л.Н. “Внизу, под залой, рядом с передней папа устроил себе кабинет. В стене он велел сделать полукруглую нишу и в ней поместил мраморный бюст своего любимого покойного брата Николая. Этот бюст сделан за границей с маски, и папА говорил нам, что он очень похож, потому что его делал хороший скульптор по указанию самого папА” – вспоминал Илья Львович.

Л.Н. очень любил старшего брата Николая Николаевича. Именно брат придумал сказку о “зелёной палочке”. Это была детская игра, в которую братья Толстые играли в усадьбе Ясная Полянав лесу и верили, что на краю старого оврага зарыта “зелёная палочка”. На ней написан секрет, “как сделать чтобы все люди не знали несчастий, никогда не ссорились и не сердились, а были бы постоянно счастливы”.

Именно в этом кабинете была написана “Анна Каренина” и мы узнаём обстановку в описании кабинета Левина: ” Кабинет медленно осветился принесённою свечой. Выступили знакомые подробности: оленьи рога, полки с книгами, зеркало печи с отдушником, который давно надо было починить, отцовский диван, большой стол, на столе открытая книга, сломанная пепельница, тетрадь с его почерком”.

В “комнате для приезжающих” одно время была крестьянская школа. В ней учили детей С.А., сам Л.Н., старшие дочери. Когда же школа была переведена в дом Кузьминских (соседний флигель), в этой комнате стали останаливаться гости. На скромной кровати в разное время ночевали Тургенев, Фет, Данилевский, Чехов, Репин, Нестеров, Ге, Танеев и многие другие.

9 ноября 1910 года “комната для приезжающих” стала местом прощания с телом Толстого. Гроб с телом был установлен перед бюстом Николая Николаевича Толстого, на том месте, где сейчас стоит кушетка. Людей было столько, что для удобства церемонии прощания вход был через переднюю, а выход – в открытую настежь стеклянную дверь, через террасу. После прощания сыновья Толстого вынесли гроб из дома. Все присутствующие опустились на колени. Людей было столько, что погребение состоялось уже ближе к вечеру.

Могила Льва Николаевича

Могила Льва Николаевича находится в лесу “Старый заказ” яснополянского имения и до сих пор со всей России, из-за границы приезжают люди, чтобы поклониться праху великого русского писателя, философа, величайшего гуманиста Льва Николаевича Толстого.

В статье были использованы материалы прослушанной в музее экскурсии и книги Н.Пузина “Дом-музей Л.Н.Толстого в Ясной Поляне” и путеводитель Т.Парахиной и Ю.Парахина “Лев Толстой в Ясной Поляне”.

О памятных местах Москвы, связанных с жизнью и творчеством Л.Н.Толстого, можно узнать на пешеходных экскурсиях по старой Москве.