Арбат – улица моего детства

Спасибо, друзья, ровесники мои драгоценные. Я голову сломал, вспоминая название шашлычной, куда мы захаживали, с премии или в честь каких-то событий. Напомнили – конечно “Риони”. А рядом с Парикмахерская, где я много лет стригся у Клавдии Андреевны (почти пол века прошло, а помню). Это вплоть до 80-х. А в 70-е… Напротив волшебные “Консервы”, где, кроме соков в сказочных стеклянных конусах, можно было всегда (подчеркиваю!) купить что-то приятно-грузинское: “Кинзмараули”, “Хванчкару”, “Оджалеши”, “Тетру” или “Твиши”. А в “Смоленский” летали, что б успеть до 23.00 “добрать”, если не хватило. Еще на много раньше (еще на трамвайно-троллейбусном “Арбате”) посещались конечно же “Букинистический” и “Зоомагазин”, а так же почему-то не упомянутый “Филателист”. А позже выручала “Диета”. Когда в 80-е надо было деткам питание прикупать, а уже в более голодные советские времена, после 19.30 “голодающим” местным москвичам продавцы выкидывали харчи, придержанные от “всёсметающихсполок” гостей столицы. Да, чего уж там. Но вспомнить было приятно. А в нынешнем здании Ростелекома размещался какое-то время (до конца 80-х) Арбатский ТУ, потом какое-то подразделение МГТС.

Дорогие друзья, возможно бывшие соседи. У меня вопрос к тем кто жил в районе старого Арбата и лучше меня помнит те края. Так случилось что ориентировочно в 1960 году мы проживали в угловом доме Арбата и Садового кольца с известным универмагом. Наши окна выходили прямо на МИД, шестой этаж, как сейчас помню. Прожили мы там недолго, может полгода и мой старший брат тогда уже ходил в школу. Вот здесь я уже могу путаться, но все же, как мне помнится школа находилась недалеко от нашего дома в сторону Спасопесковской площади. Мне кажется что она была четырехэтажная, но последние годы , несмотря на все мои старания, я не могу ее найти. Не подскажете ли мне, если кто знает, где находилась та школа и цело ли то здание? И еще один вопрос к знатокам. В доме 46 по Арбату, где сейчас Ростелеком, в те далекие времена тоже была организация связанная с телефонией и мы имели удовольствие быть в пионерлагере от этой организации где-то под Звенигородом. Если у кого-то из вас родственники работали в той организации, или же вы сами имели удовольствие бывать в этом пионерлагере, подскажите где точно находился этот лагерь. Я бы туда съездил посмотреть. В памяти осталось только лицо пионервожатого, поля вокруг и речушка. Всем кто любит старую Москву, сердечный привет!

Когда мы с братом пошли в школу, я в 1964, Серёжка – в 1962, шариковых ручек ещё не было. Ну, за границей, может, и были, но мы про это не знали. Учили нас писать сначала карандашом, потом чернильной перовой ручкой, не просто пёрышком, которое надо было макать в чернильницу, а ручкой, которая имела внутри себя баллончик с чернилами. Ходили мы с ним, как черти, перемазанные . Нам даже надевали нарукавники, чтобы мы не испачкали школьную форму.
Писать нас учили по старому, то есть буква или цифра где-то велась тонкой линией, а потом переходила в толстую – «с нажимом». Я очень старалась. Мне очень хотелось добиться красоты письма! И нажимала я что было м0чи! Мама говорила мне: «Не надо так нажимать!» А я: «Нет, надо, нам так Виолетта Борисовна велит!» Перо рвало бумагу, буквы расплывались, а я не переставала усердствовать. Пока двойку не получила – «За грязь» – было замечание. Я была очень обескуражена –за что?! Какая грязь!?! Красотища, ни одной кляксы! Это бумага в тетради какая- то шершавая!
А мама улыбалась украдкой.
Всю начальную школу пришлось ухаживать за ручечкой. Перед тем как её заправить новой порцией чернил, надо было ручку промыть и протереть тряпочкой. Раковина в ванной или на кухне становилась синей, соседи крепко комментировали происходящее, приходилось мыть и раковину.
Но вот поползли слухи, что есть такие стерженёчки, которые пишут шариком! Фантастика! Чудо! Как это – шариком? Не помню, кто первый принёс в школу такую новую ручку, кажется Алёшка Р. на продлёнку, классе так в четвёртом , ему родители привезли из-за границы. И хотя учителя ругались и говорили хором, что от этой ручки портится почерк, мы все стали мечтать об этом чуде.
Была у нас одна девочка – Люда – она ещё и поспекулировала на этом дефиците. «Хочешь? Давай три рубля. Мой брат ездит за границу, он тебе привезёт такую ручку, которая сразу тремя цветами пишет, хочешь синим, хочешь красным или зелёным!» Не может быть! Ей-богу! Деньги я ей дала, ждала долго и ничего не получила, конечно же! А потом Люду перевели в другую школу, и я пошла к ней домой в надежде вернуть свою трёшку.
Люда жила на Арбате, где-то рядом с «Галантереей». Помню, красивейший дом в лепнине, резные решётки балкона, чудесную светлую лестницу, высоченную дверь, куда я робко позвонила. Сейчас думаю, если б не этот негатив, я б не запомнила этой красоты. Нет худа без добра! Не знаю, одну меня обманули или ещё кто попался?
Но вот шариковые ручки появились в продаже! В нашем любимом «Школьнике» на Арбате! Там работала продавцом старшая сестра другой моей одноклассницы, она нам помогала добывать всё необходимое. Как мы берегли свою добычу! Не сразу, через какое-то время появились и трёхцветные долгожданные ручки, стоила такая ручка действительно три рубля ( на эти деньги можно было купить килограмм вырезки или любительской колбасы). Но нам никаких денег было не жалко.
И одновременно появились мастерские, где стержень можно было заправить пастой. Такая мастерская была в угловом доме нашего Б. Афанасьевского переулка перед Арбатским магазином «Продукты». (кажется, до этого там принимали пустые бутылки). Там серьёзные дяденьки ловким движением руки вытаскивали из стержня шарик и через носик закачивали в стержень пасту на каком-то агрегате, при этом спрашивали, какой цвет нужен. Можно было заказать любой. Потом вставляли шарик на место. Очередь там была всегда нешуточная, заправить стержень пастой было дешевле, чем купить новый. Но ручки после такой заправки частенько портились, начинали «плеваться», но всё-таки какая-то часть жизни была потрачена и на это.
В тетрадях стало чище, не стало клякс, буквы перестали расплываться от случайных брызг и от влажных ладошек, да и подправлять ошибки стало легче. Да здравствует прогресс!!!
Не знаю, интересно ли вам это? Так что-то вдруг вспомнилось.

Спасибо за путешествие в детство! Так как я всего этого 30 лет не видела, впечатления не обновлялись, то многое подзабылось. Хорошо бы “пройти” от Арбатской площади до Смоленской. Хочется вспомнить про миндальные пироженые в Праге, пройти дворами от Староконюшеного до школы (есть ли этот проход до сих пор?), зайти в подворотню отцовского дома… Может как-нибудь напишешь? Спасибо!!

Друзья,вслед за Петей выкладываю несколько арбатских страничек, написанных пару лет назад. С призывом к вам – пишите свои!
Детская память сохранила яркие картинки прошлого с их настроением, светом, вкусом и ароматами, но не всегда с верностью места, времени и деталей. Опишу то, что помню с уточнением мелочей у подружек школьного детства, так как именно эти годы были самые «московские».
Нет уже той Москвы, которую знали мы, нет того прежнего Арбата, где в переулке возле церкви Спаса на Песках и сегодня стоит французская наша школа. Это была самая обычная типовая четырехэтажная коробка, но антураж уютных московских двориков и около-арбатских милых переулочков окрашивал счастьем и теплом ненавистные большинству советских школьников семидесятых ученические годы. Тогда в школу дети ездили самостоятельно, это было безопасно.
Мой путь начинался троллейбусом на Новослободской, продолжался в метро до Смоленской, а оттуда мчался бегом по Карманицкому, чтобы успеть до звонка влететь в вестибюль и по лестнице в класс.
Московская жизнь ожидала нас после уроков или на большой перемене. В теплые майские дни, предвкушая скорое завершение учебы, мы глядели больше в манящие весенним солнцем окна, нежели на доску или в тетради, и с наступлением долгожданной паузы толпой вываливались на улицу. Дворики с проходами и подворотнями, окружавшие школу, были размечены меловыми стрелками на асфальте и стенах домов – свидетелями детской игры в «казаков-разбойников». Нам было где притаиться и спрятаться, двери подъездов не запирались, дворы не зарешечивались, домофонов не было и в помине. Это был НАШ город, открытый, доступный и дружелюбный. Девчонки на одной ноге скакали по расчерченному квадратами асфальту, перемещая легкими ударами башмачков коробку с гуталином (или что-то на нее похожее). Мальчишки гоняли мяч, и он, бывало, улетал за забор на территорию резиденции американского посла, но возвращался оттуда, кажется, без скандалов, не обостряя международные отношения.
Когда мы подросли, то бесконечно скакали через бельевую резинку, натянутую ногами двух стоящих для третьей, которая производила затейливые прыжки и повороты по мудреным, неизвестно кем выдуманным правилам.
На перемене мы успевали добежать по переулку до углового дома на Арбате, где располагались знаменитые «Консервы». Помнится богатая витрина (или так казалось в убогие советские годы?) чуть ли не с грейпфрутами, а на прилавке напротив входа – стеклянные конусы с разноцветными соками. В «Консервах» выбор соков был больше, чем в рядовых магазинчиках. Прозрачные яблочный и виноградный, густые нектары вишневого, абрикосового, сливового и томатного, и, только там – мандариновый – недоступная редкость, стоившая чуть ли не 20 копеек. Мы выбирали густой и ароматный, без химических добавок, натуральный томатный сок, самый дешевый, за 10 копеек – цена, доступная школьницам. К нему полагалась бесплатно рыхлая порозовевшая соль в граненом стакане и алюминиевая ложечка (в «Консервах» их было несколько) в другом, с чистой водой. Еще там было необычное приспособление для мытья стаканов: не просто углубленный кружок с фонтанчиками, омывавшими опорожненное нутро, а что-то похожее на грибок, из которого выпрыскивалась вода. Соки наливались в конусы из трехлитровых банок строгими, как казалось тогда, продавщицами в белых халатах. Чтобы получить стакан сока, приходилось сначала отстоять очередь в кассу за чеком (касса всегда предваряла прилавок), а, так как жаждущих было много, то неспешно насладиться любимым напитком не удавалось почти никогда. Выпитый сок утолял жажду, поднимал настроение и давал силы, чтобы дождаться конца надоевших уроков. И тогда начиналось странствие по Арбату, паломничество по любимым местам. Арбат был удобной улицей для проживавших там людей и удивлял разнообразием вывесок товаров и услуг. В раннюю школьную пору я почти ежедневно посещала «Зоомагазин», находившийся в двух шагах от школы (из подворотни налево через несколько домов). И, пока обеспокоенная бабушка поджидала с остывшим обедом пропавшую внучку. Та, забыв обо всем, любовалась черными упругими моллинезиями и стеклянными царственными скаляриями, внимала щебетанию и воркованию птиц, наблюдала смешных суетливых хомяков и мышей. Кошек, собак и прочей крупной живности в зоотоварах тогда не предлагали, за ними отправлялись на птичий рынок.
С подружкой мы, бывало, шли чуть подальше, в магазин «Охотник», набитый всякими диковинными вещами: кроме ружей, удочек и ножей там продавали, например, пластмассовых серых мух, очень похожих на настоящих, или забавный длинный свисток, подающий сигнал утиным кряканьем. И мухи, и свисток были приобретены; мух притащили в школу и усадили на учительский большой журнал, по которому нас выкликали для выхода к доске, – мы его не любили и радовались, что мух принимали за настоящих и старались прогнать. А свисток веселил своим дурацким кряканьем и короткое время служил любимой игрушкой.
Мне запомнилась изумлявшая тогда витрина «Охотника», где стоял кабан, а рядом с ним лежала голова лося, одна, без всякого продолжения. Возможно ли такое или детская память подвела, и бедный лось не был расчленен?
От «Охотника» перебегали Арбат – поглазеть на белку, бесконечно вертевшую колесо в витрине детского кафе «Буратино». Из-за белки там всегда собирался народ, и на узком тротуаре становилось тесно.
Но необычным казалось другое окно, справа, где завораживающе двигались по кругу фигуры четырех персонажей книжки – пучеглазая Мальвина, пудель Артемон и два других, которых забыла. Эти плоские пластмассовые куклы – изделия, конечно, грубые и уродливые, как многие советские игрушки, но… не для маленьких девочек и мальчиков, которые приходили сюда с родителями по особым, редким дням (я внутри оказалась раз или два). И кафе это редкое – для взрослых без детей его дверь не открывалась! Совершенно не помню интерьера, кроме маленьких, соразмерных посетителям, столов с настоящей, вполне взрослой снедью и непременным, всегда в нашем детстве вкусным мороженым в глубоких металлических блюдцах на длинной ноге, похожих на маленькие вазочки для фруктов. Вместо шампанского, вероятно, подавался соответствующий месту лимонад «Буратино».
Для интеллектуального развития детей и взрослых на Арбате существовал особый кинотеатр – «Наука и знание», где, в основном, беспрерывно показывали научно-популярные и документальные фильмы. От нашего Спасопесковского путь в кинотеатр был недолог, всего несколько минут, и мы шагали туда группой школьников, ведомые учителями, на просмотр некоторых давно забытых, нужных им кинолент.
С «Наукой и знанием» соседствовала, куда более привлекательная, чем научное кино, булочная с вкуснейшими мягкими сдобными «розанчиками» и разнообразными соблазнительными образцами кондитерского мастерства советских пекарей. Народу в очереди к прилавкам и в кассу всегда толпилась тьма – таковая, увы, реальность нашего прежнего бытия… И, уж конечно, нельзя обойти вниманием знаменитую арбатскую «Диету», занимавшую весь нижний угол дома на границе Арбата и Плотникова переулка. В «Диете» имелся свой кафетерий с высокими одноногими круглыми столами, за которыми посетители закусывали стоя. Детям, особенно живущим в других районах с рядовыми «Гастрономами», на всю жизнь запомнился целый ряд желе, круглых и внушительной толщины, напоминавших составом и цветом фруктовые соки их визави «Консервов»: самое диетическое и нежное – молочное и всевозможные фруктовые – вишневое, персиковое, яблочное – прозрачные и густые, наполненные мякотью… Пора остановиться, слюнки уже потекли. Это было воистину лакомство, не то что рядовые, хотя и очень вкусные, жареные пирожки с мясом, продававшиеся даже уличными лотошницами по всему городу. Дефицитность товара повышала не только спрос, но и обогащала вкус.
Подросшая школьница шла уже другим маршрутом, не в «Зоомагазин», а в еще более близкий нашей подворотне «Букинист». Помню пыльный запах этого магазинчика, тихие голоса, шуршание перелистываемых страниц. За прилавками, вдоль доступных глазу корешков стоящих на полках книг тематически разного содержания, двигались вполне интеллигентные продавщицы и находили нужные имена и названия по запросу еще более интеллигентных покупателей. Самообслуживание в таких местах не было заведено, и приходилось щурить глаза, гнуть поясницу и вытягивать шею, чтобы прочитать мелкие буквы на потертых переплетах. А рядом, как прежде, плавали в аквариумах рыбы, щебетали птицы, шуршали стружками мыши, но школьница забывала о них и листала пожелтевшие страницы старых книжек…
Напротив моего «Букиниста» (другой находился ближе к «Арбатской», туда заходила редко) висела вывеска шашлычной «Риони» – места для взрослых. А рядом с шашлычной – прекрасный магазин «Свет» с лампами, лампочками и мелкими бытовыми приборами, где на исходе школьного десятилетия была куплена маленькая лампа с оранжевым абажуром, по сей день живущая на моем кухонном столе. «Дизайн» ее ужасный, но качество и надежность отменные!
Одна школьная подружка проходила «трудовую» практику в маленьком кафе рядом с «Консервами». Вот тогда нам открылась изнанка советского общепита! Юная практикантка уронила свои часы на металлическом браслете с зеленым циферблатом в бидон с кефиром, из которого их извлек мгновенно нырнувшей в кефирную бездну оголенной рукой бывалый работник заведения. Нахлебавшиеся кефира часы невозмутимо тикали – советская продукция лучшая в мире! А кефир был выпит голодными горожанами. Практикантка на этом не остановилась и опрокинула банку шпрот в дневную порцию кофе. Но вкус этой сладко-молочной бурды не испортило даже рыбное масло, или так непритязательны были москвичи и гости столицы, что и кофе был выпит вслед за кефиром. А из арбатской булочной, например, выходили с гирляндой сушек на бумажной веревке. Также доставлялся «улов» из хозяйственного магазина – десяток рулонов дефицитной туалетной бумаги – на веревке на шее, когда авоськи заняты, а рук не хватает. И шагали по городу счастливые обладатели бумажного патронташа, ничуть не смущая сограждан, не вызывая удивления и порицания своим нелепым видом.
Однако, я встретила полное непонимание и негодование пешеходов, когда однажды прогулялась по Арбату с сушечным ожерельем, надетым на шею поверх пальто, – девичий эпатаж был замечен. Долго длился путь школьниц к метро, не хотелось им расставаться. Даже у подземного перехода к старой Смоленской на Садовом, где троллейбусная остановка, нашли чем заняться. Сперва наблюдали, как сгружается в специальное окно булочной еще горячий ароматный свежеиспеченный хлеб. Потом кружили около ларька с мороженым в поисках упавшей из чьих-то рук монетки, которая всегда находилась, и тогда удавалось полакомиться фруктовым розовым шербетом в картонном стаканчике с деревянной палочкой, а, если везло больше – то брусочком крем-брюле с прижатыми к его бокам мягкими вафлями. Мороженое советские люди любили и ели его в любую погоду. Двадцатиградусный мороз не замыкал дымящиеся зимним дыханием рты, и они открывались, с завидной смелостью поглощая эскимо или вафельный стаканчик с пломбиром, зажатым в грубых рукавицах. Наплевав на строжайший запрет, мы это тоже делали с ликованием, когда находили монетку в перемешанном с грязью снегу.
Но здесь даже самый длинный обратный маршрут должен был завершиться неизбежным расставанием. Сколь многое из юношеских лет сберегает взрослая память… Но всего не расскажешь. Получилось у меня слегка гастрономическое московское путешествие на малую дистанцию места и времени. Не помню, чтобы мы были слишком голодные, но прожорливые – да! Прошу за сим простить непреднамеренное искажение вспоминаемых подробностей очень давней жизни, если что-то описала неверно и не точно – так сохранила память.

Петь,спасибо!!! Оживил память!
Оказывается,мы с тобой из похожих семей.Мамин старший брат был художником и всю жизнь до последнего дня занимался росписью храмов,реставрацией икон.А мой папа,мастер на все руки,всегда ездил с дядей по всей стране и помогал восстанавливать храмы.В то время не принято было про это рассказывать,но я выросла в доме,где всегда пахло красками,маслами,и где жила вера.В наш дом те,кто боялся ходить в церковь приходили крестить детей,отмечать церковные праздники.
Оооо!!Про эту часть семейной истории могу много рассказать.Но не здесь))А жила моя семь до середины 70-х в Плотникове переулке.

Окончила школу в 1969 году, но многие магазины помню, особенно книжный по искусству -сколько альбомов мы там посмотрели с подругой! Помню комиссионный на углу перед Вахтанговым, и служебный вход с улицы Скрябина, и кафе Буратино, куда хаживали изредка уже со своими детьми. Теперь бываю редко, несколько раз стояла у Окуджавы с плакатами в защиту Балуха и Сенцова, и вот они на свободе! Напротив Окуджавы жила моя подруга, там мы не раз отмечали Новый год, а в Особняке Пушкина у нас проходили музыкальные четверги, которые вел Португалов Константин Петрович – в подвале жила Маша Бочарникова, и вот там мы слушали Пуленка и Равеля, Человеческий голос Жака Бреля и много другой потрясающей музыки.
Арбат – это песня, это музыка и художники, и до конца его пройти и правда сложно ) спасибо за Ваши заметки!

Валерий Новиков
Петя! ты молодец. Сразу столько всего вспомнилось…. Это надо сохранить и развивать как отдельный проект.
Добавлю:
– в Буратино, в витрине жила белка, очень долго, наверное все мое детство
– в овощном (ты его помянул) в витрине был зимний сад. Натуральный зимний сад. Я уже где-то сильно потом читал, что зав этого магазина был большой любитель ботаники, ну и воплощал, как мог. Что там росло, по малости лет не различал, но посреди серости это выглядело офигенно
– угловой Детский Мир, терпеть его не мог – полно народу, одно барахло, не интересно. Но пионерские галстуки покупал там – 70 коп.
– на крыше Консервов (ты их тоже упомянул) сохранялись некие застекленные конструкции, по местным легендам – тоже зимний сад, оставшийся еще с времен доисторичекого материализма. Я видел это исключительно с другой крыши, а туда добраться не удалось. Во дворе тех же консервов была здоровенная голубятня и натуральный огород.
– надеюсь собраться с силами и отсканировать мешок пленок, которые у меня храняться. Если есть по Арбату – пришлю, будет здорово их добавить к твоему обзору.
Дополняй дальше!