Увидеть Брюгге и ….. уцелеть

Брюгге…. Этому городу подойдут все эпитеты, которые только придут в голову. От высокопарных до холодных и резких. Но нет одного. Точного и исчерпывающего, выражающего всю природу, всю жизнь и всю натуру этого города.Именно поэтому я хочу воздержаться от прилагательных и рассказать…. Нет, рассказать о Брюгге нельзя. Его нужно почувствовать. Прикоснуться к нему. Послушать, как бьётся его более чем тысячелетнее сердце. И течёт по  артериям – каналам его брюжская кровь – вода, которая давала ему жизнь. Кормила и украшала его.  Творила его историю. Диктовала ему узор улиц, площадей, переулков. Его облик и характер.

Рассказывать о достопримечательностях Брюгге, значит разбирать город на составляющие, на ингредиенты. Не пропадёт ли тогда вкус города, если безжалостно, по пунктам, перечислить и проанализировать  его памятники? И не расстроится ли его целостная архитектура, если слой за слоем начнёшь снимать исторические пласты и выделять имена, даты, события…. И что толку от разномастных фишек мозаики, если не знаешь замысла узора? Может быть лучше окинуть взглядом Брюгге, насколько позволят отведённые на него жалкие два дня?

Предчувствие Брюгге началось издалека. С востока.
Но это предчувствие длилось совсем недолго. Только обыкновенный пейзаж “заМКАДом” не давал ошибиться, что до настоящего Брюгге нужно ещё дойти.
К любому городу сначала нужно подготовиться,  привыкнуть, что приближаясь к исторической части, современных зданий будет всё меньше и меньше, что пройдёшь одну древность, потом храм, потом, может быть старый мост….

Но такие стереотипы не для Брюгге…. Он начинается сразу, без подготовки! Ты понимаешь умом, что идёшь по современному проспекту, что улица слишком широка, что кирпич домов слишком новый! Но в это не хочется верить. Потому что щипцы домов ну совсем такие же. Потому что современные дома не могут быть двухэтажными. Потому что однородность построек и их стиль – слишком “тогдашние”, давнишние!
И когда подходишь ближе к центру и оцениваешь время постройки рубежом  XIX – ХХ веков (уже рустованные стены, выше этажность зданий)
всё равно, даже здесь, понимаешь, что это тот самый Брюгге, который облюбовали галлы “на задворках великой империи” (римской) в III-ем веке нашей эры.
И точно знаешь, что в узкой улочке не обнаружишь никаких следов древнего поселения VII века. А вдруг? Разве не такими же низкими были дома жителей Брюгге в ту далёкую пору, когда город стал главным в провинции Фландрия?
Нет, конечно, этого не могло быть здесь. Слишком далеко ещё от места постройки первого собора. Сюда не достаёт всевидящая Беффруа. В этом месте не обозначено ни одного памятника! За МКАДом каналом жизни нет! И всё же…. Пусть не настоящий, пусть не исторический, пусть не пешеходный, не обозначенный в путеводителях, но это – Брюгге!
И, понимая, что тот самый Брюгге ещё не наступил, ты переходишь через канал.
И уже не сдерживаешь эмоции. Здравствуй, Брюгге! Вот ты каков!
Старые стены красного кирпича временами теряют свою однородность, уступают немного места неоготике со стрельчатыми окнами и узорчатыми тимпанами.
Но уже слышен гомон оживлённого туристического центра, уже чувствуется близость площади Маркт. Кажется, Брюгге нет до этой суеты никакого дела. Он вызывает трепет и благоговение. Он – Брюгге…
Он точно знает, под каким слоем  мостовых погребены следы повозок  норманнов, что пришли сюда в IX веке грабить и убивать. Викинги не были созидателями, но назвали город именно они.  “Bryghia” – причал, место погрузки кораблей, так и закрепилось за городом это имя.
Уже не осталось и следа от первого замка, построенного Балдуином (Бодуэном I) Железной Рукой – первым фландрским правителем. Он держал под контролем земли Фландрии и успешно воевал с норманнами.

Рука у графа, видимо, и вправду была железной. Он не просто стал приближённым Карла II Лысого – внука Карла Великого, а его зятем. Балдуин, не без помощи братца невесты, вероломно выкрал дочь короля Юдифь Карловну, и женился на ней при поддержке Римского Папы Николая I.

Напомним, что когда умер Карл Великий, империя была поделена между его внуками, территория нынешней Франции и бывшей Фландрии досталась Карлу Лысому. Но территориальные войны были ещё в самом разгаре. Северные окраины нового государства подвергались нашествию норманнов. Карл II, разгневанный на Балдуина за кражу дочери, конфисковал у графа принадлежащие ему земли. Зять короля (Балдуин) пригрозил тестю (Карлу II Лысому)  вступить в союз с норманнами, чтобы возвратить свои исконные земли. Король пошёл на попятную. Признал брак дочери и Балдуина и вернул зятю конфискованные земли, прирезав к ним Тернуа.

Балдуин зла на тестя не держал. Впоследствии оставался верен королю, успешно сражаясь с непрошеными гостями – норманнами.

Все это имеет к Брюгге непосредственное отношение. Потому что первый замок в городе построил именно Балдуин. Об этом хорошо знает старожил города, рыночная башня Беффруа.
Нет, конечно к первому правителю она имеет весьма отдалённое отношение. Современную Беффруа завершили лишь в конце XIII века, а восьмиугольное навершие – в XV веке. Но ведь не на пустом месте её построили!

Беффруа – явная доминанта площади Маркт, или рыночной площади. Она кипит жизнью. Да разве может быть иначе на Главном рынке!
Брюгге эта суета не идёт. Лучше повыше поднять камеру и взять в объектив лишь верхушки, щипцы зданий. И даже они  слишком яркие для Брюгге.
Там же, на Маркт город повернётся своей мятежной стороной. 1302 год. В город въехал новый сюзерен, новый “железный король” с прекрасным, словно выточенным из мрамора, лицом. Француз Филипп Красивый был встречен надменным молчанием толпы. Казалось, Фландрии пришёл конец. Наместник Филиппа Красивого, Жак Шатильон, поселился в графском замке. Дерзкий правитель Фландрии Ги де Дампьер был посажен за решётку в Компьенском замке. Над сложившими оружие городами побеждённой Фландрии развевались штандарты с ненавистной лилией.

Но гнёт был очень тяжёл, налоги чересчур непомерны, оскорбления слишком унизительны, чтобы их вытерпеть. Во Фландрии восстали простые ремесленники. Их предводителем стал старшина цеха ткачей Питер де Конник. Этот некрасивый человек обладал таким даром красноречия, которое заставляет слушать и повиноваться. Более, чем 500 лет спустя героических событий на Маркте был установлен памятник народному герою. Он изображён вместе с соратником, Яном Брейделем. (Заметим однако, что существует историческая версия о том, что роль старшины цеха мясников Яна (Иоанна) Брейделя в событиях 1302 года была больше легендарная, чем фактическая).

Восставших встретило яростное сопротивление французских войск. Но карательные акции были столь жестокими, что к ремесленникам присоединилась и знать. “Брюжская заутреня”, как в истории назвали начало событий 1302 года, не оставила в живых ни одного француза в Брюгге. Убивали даже тех, кто с акцентом говорил на фламандском. Пленных не брали. От выкупа гордо отказывались. Вышколенная французская конница едва унесла ноги – битва при Куртре 11 июля 1302 года получила название “Битвы золотых шпор”. На Ратуше Брюгге ветер вновь развивал фламандский флаг.
Сейчас рыночная площадь больше напоминает одряхлевшего триумфатора, торжество отшумевших побед раздаётся в мелодичном звоне карильона Беффруа.
А может ли Брюгге быть другим? Праздничным, нарядным и весёлым? Об этом ещё слишком рано судить, мы ещё почти ничего не видели.

Элегантная Беффруа перекликается с башней собора Нотр-Дам.
Храм – это душа города, его суть.
Они рука об руку прошли все испытания, пережили бурный расцвет и богатство, блистали золотом и самоцветами. Они меняли парчу на лохмотья и не надеялись на подаяние. У них такие похожие судьбы! Стоит войти внутрь, чтобы побольше узнать о соборе, о Брюгге.

В храме нашли вечный покой герцог Карл Бургундский и его дочь Мария Бургундская.
Но главная святыня храма – “Мадонна Микеланжело”. Брюгге обязан приобретению этого бесценного сокровища своему жителю, купцу из семьи Моескроен. В 1506 году он приобрёл и вывез шедевр из Италии, а позже подарил своей приходской церкви. И “Мадонна” стала единственной скульптурой великого мастера, вывезенной из Италии при его жизни.

Ещё больше расскажет о Брюгге дом патриция Грутхусе. Или Дом Груте, так называют этот музей.
Он совсем рядом с собором, их разделяет узкий проулок и соединяет общая галерея.
Вельможи Грутхусе владели монополией на поставку пивоварням смеси из растений и трав – “груте”. Этом специальным составом приправляли ячмень во время пивоварения. Дело было очень доходно, пиво во Фландрии всегда было отменным.
Господа Грутхусе построили себе роскошный дворец. Интерьер дома красноречиво покажет себя уже в парадной прихожей!

По канонам того времени недостатка в особняке не было ни в чём. Хозяевам не нужно было выходить из дома, чтобы попасть на службу в городской собор Богоматери. Сквозь небольшое окошко, они могли слушать мессу.
Из собора эта ниша выглядит вот так.

Побродив по гулким, полупустым покоям музея, мы с ожиданием выходим наружу. Кажется,  город всегда должен быть полон спокойного достоинства. Но как всё может поменяться! И даже “мёртвый Брюгге” легко поддаётся солнечному свету и теплеет, веселеет, преображается. И двор Дворца Грутхусе уже не кажется таким официальным.
Отголоски роящейся толпы Главного рынка настигают вас на всех центральных улицах. Многочисленные посетители, вздохнув от восхищения на Маркт, выплёскиваются на набережные и заполняют всё свободное пространство.
Брюгге мало этим озабочен. Он продолжает приспосабливаться к условиям живого города. Если нет места и слишком много мостов, ведь можно жить и на мосту, над водой, одновременно на обоих берегах!
Да, набережные – самое лучшее место для узнавания города, любования им. Именно на набережных Брюгге устоявшийся веками характер города не может быть потревожен шумной толпой. Люди останутся на мостах. Может быть посмотрят на город с Беффруа. Жители выглянут из окошек и неизменная собака будет неизменно позировать объективам.
И глухая стена госпиталя Синт-Янс
напомнит о прославленном жителе города. О знаменитом Хансе Мемлинге. Здесь Мемлинг раскрывается удивительно целостно, Брюгге даёт ключи для понимания этого мастера.

Брюгге не прячет своих сокровищ. Музей Мемлинга с его шедевром – ракой святой Урсулы и другими картинами прославленного примитивиста Фландрии расскажет не только о живописи мастера.
Здесь Брюгге повернёт другую сторону медали, он поведает о своём милосердии. О том, как давал кров, еду и утешение нуждающимся. Как молился за страждущих и помогал обиженным. Да и сам  странноприимный дом с улицы больше похож на… тюремные стены. Монахини-урсулинки пользовали больных в тщательно охраняемой толстыми стенами тишине. Здесь Брюгге показывает свою средневековую суровость, широкая арка совсем не нарушает романского облика здания XIII века и тёмный красный кирпич так гармонирует с безмолвием узких пустынных проходов.

А такой ли он гордый и надменный, суровый и печальный каким кажется? Да, это так. И это подтвердят мрачные стены с плющом, отчаянно карабкающимся вверх и тёмные, почти чёрные, выходящие на канал окна жилищ.

И вода в брюжских каналах, некогда приносившая сотни больших и малых торговых кораблей. И маленькие, словно игрушечные мостки, явно не способные пропустить что-либо крупнее туристической лодки.

И ощерившиеся башнями-пиками и прилепившеся друг к другу для надёжности стены общественных зданий.

Но не в этой ли кажущейся пустынности и отстранённости можно различить неприхотливое и обыденное изящество Брюгге? Не это ли повод для любования и восхищения этим городом? И надменность рыночной башни, откуда, говорят, видна вся Фландрия – лишь театральная кулиса феерического спектакля под названием “Оживший Брюгге”?

Да, так оно и есть. Так должно быть. И стоит задержаться в Брюгге ещё на один день, чтобы забыть о традиционной сонности “мёртвого Брюгге”.

И чтобы увидеть его другим. В другом мире, в другом свете, в другой истории

Другая история называется ОДА БРЮГГЕ.

Наши статьи по теме

Ода Брюгге Чехия. Колин Грудзёндз женским взглядом Что означает слово “Москва”